«Все-таки, у Николая Анисимовича, да похоже и у его супруги, отношение к творческим людям, какое-то… хм… неоправданно трепетное…»
С другой стороны, так и я, вроде, все выданные авансы отрабатываю без сбоев.
Да, еще как "без сбоев"!‥
После окончания концерта мы все набились в маленькую гримерку Сенчиной: я, "звездочки", музыканты, Клаймич… Шум, гам, смех, все друг друга перебивают и щедро фонтанируют эмоциями! Даже Альдона улыбается… ну, почти…
В этот момент около двери я слышу настойчивый голосок Пульяж и понимаю, что сколько не бегай, а час расплаты за "самодеятельные посиделки" неотвратим. Но…
— Проходите, Юрий Михайлович… проходите! Они все здесь! Товарищи, расступитесь… Юрий Михайлович, прошу Вас!‥
И в дверном проеме появляется высокая широкоплечая фигура Чурбанова. Замминистра сначала с улыбкой рассматривает наши возбужденные лица, а затем довольно сердечно поздравляет всех с "великолепным дебютом и несомненным успехом"! Зять генсека жмет руку, стоящему рядом Клаймичу, а затем, встретившись со мной глазами, приглашающе кивает головой на выход.
Под любопытными взглядами присутствующих я покидаю гримерку и через несколько минут оказываюсь перед другим взглядом. Из-под знаменитых бровей!
Никакого многолюдного банкета, знакомого мне по "будущим временам". Небольшой зал, скромно накрытый стол и только "небожители": Брежнев, Суслов, Гришин, Косыгин, Щелоков, Устинов, Романов (подмигнул мне!), Громыко, Капитонов… ну, это кого сразу узнал… а так еще несколько человек и… я. С Чурбановым… Ха-ха! Три раза.
Краем сознания фиксирую, что Андропова нет.
Брежнев был единственным, кто сидел, когда мы с Чурбановым вошли — теперь сидим вдвоем. Генсек потянул меня на соседний стул со словами:
— Во… смотри хм… какой здоровый уже вымахал! Голову хм… задирай еще на тебя! Садись-ка рядышком…
Меня хвалят. Дружно. Зачинателем выступил, естественно, Щелоков. Николай Анисимович буквально лучится довольством, рассказывая про меня и "мою"(!) группу. Рядом солидно поддакивает шефу Чурбанов.
Поскольку некоторые из высокопоставленных товарищей помнят меня по охоте и тоже встречают очень доброжелательно, то мое присутствие никого не тяготит и позволяет даже "подать голос".
Когда Первый секретарь горкома КПСС Гришин выдает какую-то банальную фразу на тему: "Во, какая у нас молодежь пошла!", я отрицательно мотаю головой и возражаю:
— Виктор Васильевич, говорят молодость заканчивается, когда человек начинает лужи обходить… а я их уже пару лет как обхожу!
Все смеются. Брежнев хлопает меня ладонью по спине и прижимает рукой к себе:
— Ну, тогда Михал Андреич у нас сразу взрослым родился… и сразу в калошах!
Осторожные подобострастные смешки окружающих. Суслов криво улыбается, как будто ему тоже смешно.
При наличии шила в одном месте, язык туда уже не помещается и я "выдаю":
— Хорошо, что мама не знакома с Михаилом Андреевичем, а то постоянно ставила бы его мне в пример: "Ноги надо всегда держать в тепле"! — спародировал я воображаемую мамину нотацию.
Сухой, высокий и тонкогубый 76-летний Суслов слегка косится на меня и улыбается уже нормально. Остальные весело смеются.
«Не зря я их фотографии запоминал и имена с отчествами зазубривал с айфона. Хоть понимаю теперь, кто есть кто…»
Неожиданно секретарь ЦК по кадрам Капитонов вспоминает про мой марш, который все вместе пели на охоте и Устинов сразу же обещает дать приказ Александрову со мной связаться.
— Давай, Дмитрий Федорович… хм… давай… — поощрительно кивает генсек, — Витюша хорошие песни пишет хм… правильные… Вон и на комсомол, и хм… для милиции… Пусть теперь и в армии будет!‥
Еще успеваю пару раз вякнуть про то, как сильно помогают Николай Анисимович и Юрий Михайлович — довольный Брежнев поучительно поднял вверх указательный палец и заявил:
— Это правильно… хм… молодым талантам надо помогать! Главное пиши хм… побольше хороших песен!
Как говорится — "15 минут общения с богами".
При прощании, мне вручают в подарок… три книги: "Малая земля", "Возрождение" и "Целина".
С автографом АВТОРА!
Виктору. С пожеланием творческих свершений на благо нашей Великой Советской Родины.
Леонид Брежнев. 10.11.78
Белазар отловила меня после уроков. Дома наши стояли напротив друг друга и имели общий двор, поэтому идти из школы было по пути.
— Ты на самом деле уезжаешь жить в Москву? — одноклассница шла рядом, её голос звучал непривычно глухо, но нейтрально.
— Да… Там музыкальная студия и люди с которыми я должен буду записывать песни… — свой предстоящий отъезд в столицу я хоть и не афишировал, но директор и учителя об этом уже знали. Так что и для одноклассников эта информация недолго оставалась тайной.