Чувство страха усилилось, и я начала отбиваться. Он прижал меня к себе, обхватив руками, сжав ноги вокруг моей талии и рукой закрыв мне рот, пока я продолжала бороться. Я кричала, черт побери, но он не понимал. Собаки никогда не сдаются, не бросают погоню. Они лают по твоей крови, пока ты убегаешь, сердце колотится, а легкие горят, пока они не уронят тебя на землю, начав рвать на куски, и твои крики смешаются с радостным рычанием по твоей крови. Я должна выбраться из этой норы. Я должна бежать!
— Засыпай малыш, мама тебе споет. Из синих бабочек и крыльев стрекозы, — запел Пирс шепотом, его губы возле моего уха, и рука, зажимавшая мне рот, причиняла боль. Я отбивалась, и он сжал меня сильнее. — Лунный свет и солнечные лучи, такая прекрасная одежда. Серебро и золото — для моего малыша.
Он укачивал меня, хотя его слишком сильно прижатые ко мне руки делала мне больно. Я плакала, дыша носом, и меня начало трясти. Он не отпустит меня. Я не смогу убежать. Я умру. Я умру здесь, и это будет его вина!
— Пой со мной, Рэйчел, — прошептал он, глядя на потолок. — Спи малыш. Сестренка расскажет тебе о волках и ягнятах и о проигравших демонах.
Я не знала слов, но мелодия всплыла в памяти. Петь. Почему они всегда поют колыбельные? Идиоты.
Глухой топот множества ног послышался над нами, и мои глаза метнулись к потолку. Ужас заполнил меня, и я захныкала в руках Пирса, прижавшись к нему.
Пирс перерастал петь.
— Матерь божья, защити нас, — прошептал он.
Сердце билось быстро, и подумала, что сейчас умру. Лай собак звучал приглушено, но прямо над нами. Я дернулась, и хватка Пирса стала еще крепче. Я затряслась, глаза закрылись, и я вспомнила ломающиеся ветки, топот лошадей и бегущих собак, приближающихся ко мне, пока я пыталась убежать. Я не могла сбежать от них, но ужас того, что меня растерзают заживо, толкнул меня бежать сквозь заросли ежевики и трясину шипов. Я дрожала в руках Пирса. Мы должны бежать. Слезы текли по щекам. Я не могла дышать. О Боже, нам надо бежать.
Звук рога послышался в отдалении, и ему ответили собаки. Мои глаза резко открылись, когда на лицо стали падать кусочки земли и послышался стук копыт. И с быстрым топотом… они исчезли.
Из меня вырвался хриплый выдох через его мокрые от моих слез пальцы. Обхватившие меня руки Пирса ослабили захват. Он не отпустил меня, да и его самого трясло, когда он убрал руку от моего рта, и я вдохнула чистый воздух, почти рыдая.
— Я полагаю, мы были так же близки к смерти, как когда-то был я — перед тем, как умереть, — сказал он тихо.
Они ушли? Я села на полу, все еще не веря в это. Меня не должно здесь быть. Ведь здесь были собаки, собаки, охотящиеся на меня. Я выжила?
Я быстро дышала, уставившись в стену, ничего не соображая, но в голове медленно появлялось понимание. Голова Пирса стукнулась о грязную стену, когда он посмотрел вверх. Он сидел позади меня, и от него шло тепло и запах пота, грязи и красного дерева. Мужской запах. Они ушли.
— Отпусти меня, — прошептала я.
Пирс разжал руки. Быстрым движением он выскользнул из-за меня, унеся свое тепло и комфорт на другую сторону норы. Свет в углу стал темнее.
Замерзшая и с ноющим сердцем, я подтянула забытое одеяло поближе и обернула его вокруг себя. Меня снова затрясло, когда я вспомнила свою панику. Боже, я полностью потеряла контроль над собой. Что, черт возьми, со мной не так? И меня все еще трясло.
— Спасибо, — сказала я, глядя на свои дрожащие руки, покрытые грязью и пахнувшие рекой. — Я не знаю, что на меня нашло. Это было…
Наши взгляды встретились, его глаза были темны от жалости ко мне.
— На тебя уже охотились с собаками?
Я кивнула, глядя в потолок и подтянув колени к подбородку. Мои кожаные штаны промокли и выглядели отвратительно. И в них было холодно. Его тонкая одежда была покрыта мокрыми пятнами, там, где он держал меня.
— Я понял это, — сказал он, нахмурившись, когда вспомнил прошлое. — От людей, за которыми уже гонялись собаки, всегда было больше всего неприятностей. — Слабо улыбнувшись, он перевел взгляд на меня. — Извини, если сделал тебе больно. Я не намеренно.
Я вспомнила ужас, охвативший меня, и опустила глаза, смутившись.
— Нет…
— О, Рэйчел, — мягко произнес он, и я подняла глаза, услышав сострадание в его голосе. — Я не придаю большого значения, тому, что случается в этой норе в земле. Ни при каких обстоятельствах. Все это неважно. Клянусь, однажды потребовалось трое человек, чтобы удержать одного из нас и заставить его замолчать. Когда эльфы едут верхом, они насылают чувство страха на свою добычу. А стая Каламака уже охотилась на тебя прежде.
Он хотел успокоить меня, а вместо этого я почувствовала себя еще большей дурой, ведь эта магия не подействовала на него. Глядя угрюмо, я сняла носки и проверила, что между холодных пальцев моих ног нет пиявок.
— Я выключилась. Извини, — я вспомнила тепло его тела позади меня, и его голос, успокаивающий и пугающий одновременно, молящий меня молчать, пока он напевал о серебре и золоте. — Ты уже проходил через это. Заставлял человека замолчать.
Он кивнул, не глядя на меня, и нахмурился.
— И это всегда срабатывало?
Он отрицательно качнул головой, и я задрожала. Значит, у меня было право бояться.
— Ты замерзла, — сказал он, видя, как я обхватила руками ноги. Конечно, я замерзла, но и схлынувший адреналин тоже давал о себе знать. Это был чистейший страх. Ни легкости, ни эйфории. Боже, ну и дуррра же я. А может, я просто, наконец, поумнела.
Я осмотрела небольшую комнату, и мой пристальный взгляд остановился на стене из крупных камней.
— Где мы?
— Недалеко от реки.
Моя сумка, крепящаяся к ремню, лежала у стены, и я уставилась на нее. Я замерзла, проголодалась и сидела в норе под землей, но, по крайней мере, я добыла эльфийскую порно-статуэтку, черт ее подери.
— Дженкс?
Пирс сел удобней, глядя в потолок.
— Направляется к Айви, — сказал он. — Он не был настроен уходить, пока не удостоверился, что с тобой все в порядке, и когда ты порозовела, он улетел.
Вытерев рукой под носом, я расположилась поудобней. Здесь было не так уж много места. В ширину комната была, ну, скажем… как два гроба, и приблизительно четыре фута в высоту.
Пирс шевельнул босыми ногами, сменив позу.
— Мы, вероятно, пробудем здесь некоторое время. Я полагаю, что если ты поделишься одеялом, нам обоим будет комфортней.
Я уставилась на него, и во мне поднялись подозрения.
— Можешь забрать его, — я стащила его с плеч и бросила ему. Оно приземлилось между нами, каким-то образом выглядя опасным.
Пирс наклонился вперед, глядя раздраженно, и подтащил одеяло к себе, видя, что я дрожу.
— Я не скажу, что ты необъективна, Рэйчел, это не так. Но ты… слишком подозрительно относишься к тем, чье намеренье — лишь обеспечить тебе комфорт. Стисни зубы, если тебе это необходимо, но сейчас я пододвинусь, и мы разделим это одеяло.
— Эй! — возразила я и замерла, уставившись в потолок, пока страх втекал в меня. — Оставайся на своем месте, — прошептала я, предупреждающе вытянув руку. — Я же сказала, что ты можешь забрать одеяло.
Он неловко пробирался, сгорбившись под низким потолком, и замер, услышав мои слова. Его темные волосы разметались в беспорядке, а белое нижнее белье, полностью покрывавшее его, ничего не скрывало.
— И что ты намерена сделать? — спросил он. — Ударишь меня за то, что я хочу укрыться с тобой одним одеялом? Я не поставлю под сомнение твою честь. Ты очень злая женщина, если не позволишь сделать мужчине такую мелочь.
Он двинулся вперед, и я вжалась в стену, ощутив ее холод через свою тонкую рубашку.
— Я сказала, остановись! — услышав мой напряженный голос, он замер, потом отполз на фут назад. Сердце вырывалось из груди, и я прошептала:
— Я смогу. Я била людей и раньше. Этим я и занимаюсь. Я родня демонам. Я их родня, и события этой ночи доказали это.