Трубки, проводки и пластиковые шланги.
Стальной компрессор. Слабо подрагивает тонкая стрелка.
На блестящей, словно из хрома, табуретке лежит картонная папка.
Под стеклянным колпаком медленно движется поршень.
С разных сторон тянутся шланги цвета мяса, которые переплетаются в огромном пучке и уходят в отверстие на стене.
Вдруг загорается красная аварийная лампочка.
Ингмар колотит в окно, слезает вниз и, оцарапавшись о железный угол, бежит ко входу, слизывая капли крови на ране.
Заглянув сквозь стеклянные двери, он видит медсестру, которая разговаривает с пожилой парой. Ингмар стучит по стеклу обручальным кольцом. Медсестра смотрит на него, и он машет рукой, подзывая ее к себе. Она отворачивается, продолжая разговаривать, но он снова стучит и машет.
Она выходит и спрашивает, чего он хочет. Плотнее запахивает кофту. Нос и лоб покрыты веснушками.
— Я только хотел спросить, как там мой отец, — говорит Ингмар… Во рту вдруг становится так сухо, что он берет пригоршню снега с края цветочной кадки и жует.
— Ваш отец?
— Он умер? — спрашивает Ингмар почти беззвучно. — Вы не знаете?
— В каком отделении он лежит?
— При чем тут отделение? Вы ведь должны знать, умер ли кто-то сегодня?
— Сегодня?
Ингмару приходится съесть еще одну пригоршню снега.
— Его зовут Эрик Бергман.
— Сегодня ничего такого не было, — серьезно отвечает она.
— А сейчас? Это могло случиться прямо сейчас — так, что вы об этом не знаете. Правда ведь?
— Пойдемте со мной, разберемся, что…
— Разберемся в чем? Собираетесь покопаться в своих проклятых бумажках?
Она опускает взгляд и, немного помедлив, поворачивается и входит внутрь.
Ингмар хочет купить шоколада и оставить его в регистратуре. Он возвращается, садится в машину, хлопает дверцей, чтобы стряхнуть с нее снег.
Он весь дрожит от холода. В руках бегают иголочки.
Заметив, что ключ зажигания все это время оставался в замке, он закрывает глаза.
Сердце стучит, как бешеное.
Рессора под сиденьем постукивает, когда он подбирает колени и съеживается, что есть сил. Он дышит, уткнувшись в брюки.
Ветер хлещет по крыше, лижет кузов. Дует и дует, затем переводит дыхание и замирает.
Тепло медленно растекается по машине, Ингмар отдает швартовы. Дыхание успокаивается, мускулы постепенно расслабляются.
Внезапно он ударяется губами о колени. Носовой отсек натыкается на глинистый берег. Вода заливает палубу.
Женщины сходят на землю, помогают перетащить воз.
— Спускайся, глупыш.
— Что?
Ингмар поднимает глаза. Стекло покрылось серой испариной. В салоне темно. И все же изо рта идет пар, разливающийся над черной панелью.
Из-под воды доносится крик.
Передняя дверь открывается, и с крыши падает снег. Перед Ингмаром стоит мужчина в светло-серой одежде.
— Нельзя так сидеть, — говорит он.
— Нельзя, — отзывается Ингмар.
— Вы здесь закоченеете.
Мужчина едва заметно улыбается, когда Ингмар пытается закрыть дверь. Он крепко держит ее и наклоняется.
— Езжайте домой.
— Я только хотел узнать, как себя чувствует мой отец.
Дверь хлопает, Ингмар закрывает глаза, съеживается и ждет.
Было совсем не больно, думает он.
Отец цепко взял его за плечи, встряхнул и крикнул, что Ингмар ничего для него не значит.
Он поднял велосипед и вывез его из канавы, из зарослей луговой травы и непослушного ельника. И повел его за руль вдоль дороги.
Заметив, что Ингмар бежит следом, он быстро вскочил в седло и поехал вперед.
Ингмар вспоминает, как, вконец запыхавшись, он остановился. Ноги не слушались его и дрожали. Он видел, как отец на велосипеде скрылся с глаз.
Пустынная дорога вела через лес, поросший качающейся овсяницей, кипреем и крапивой. В воздухе жужжали слепни и мухи, сверкающие стрекозы.
Ингмар стоял и осматривался. Отец не возвращался, тогда он повернул обратно к причалу. Немного подождав, он отправился вниз по реке.
Остановился в том месте, где река была глубокой и бурной.
Он смотрел на натянутую над чернотой пелену, которая простиралась вперед, и думал, не переплыть ли ее, чтобы попасть домой. Но понимал, что сил не хватит, вода слишком холодная, а течение чересчур сильное.
На дрожащих ногах он обошел огромный камень и оказался лицом к лицу с молодой женщиной. У нее были большие руки и широкие бедра. Женщина собирала камни в карман передника. На земле лежал костыль. Глаза ее были черны, белое небо отражалось в них, словно заиндевелое стекло.