– А как я его узнаю? – удивилась Лола.
– А он такой седоватый, солидный, в руках будет держать журнал «Комнатное цветоводство» и еще велел запомнить пароль: «Рододендрон Симсии».
«Не нравится мне все это», – подумала Лола, но тут же мысли ее перескочили на другое. Как одеться, чтобы заказчик отнесся к ней с уважением? Какой стиль – свободный или деловой? Подумав немного перед зеркалом, она решила надеть брючный костюм цвета молочного шоколада, а чтобы не было так официально, к нему подойдет блузка цвета красного грейпфрута.
Лола вошла в ресторан и огляделась.
Низкие столики черного лакированного дерева стояли довольно далеко друг от друга. Между ними свободно помещались горшки с крошечными, причудливо искривленными деревцами – соснами, японскими кленами, декоративными вязами.
«Ну да, японский бонсай! – подумала Лола. – Ресторан ведь японский...»
Навстречу Лоле уже семенила, низко кланяясь, наряженная в яркое шелковое кимоно японка (скорее, пожалуй, уроженка Средней Азии, подумала Лола).
– Ви одна? – спросила она, приблизившись к Лоле, и склонилась так низко, что могла переломиться пополам.
– Меня ждут! – Лола как раз увидела за дальним столиком седоватого мужчину, перед которым на виду лежал свежий номер журнала «Комнатное цветоводство».
– Очена хорошо! – обрадовалась «японка» и, мелко семеня, сопроводила клиентку к дальнему столику. Доведя Лолу до места, она тут же удивительным образом исчезла, словно растворилась в воздухе.
– Здравствуйте! – проговорила Лола, усаживаясь напротив будущего клиента.
– Что значит – здравствуйте? – раздраженно переспросил тот. – Вы кто такая? Что вам от меня нужно?
– Не мне от вас, а скорее вам от меня! – ответила Лола обиженно.
– Это на что вы намекаете? – возмутился седоватый и завертел головой: – Администратор!
– Чито такое? – «Японка» снова возникла возле стола.
– Эта женщина... – начал он, но Лола перебила его, торопливо проговорив:
– Рододендрон Симсии!
– Что же вы сразу не сказали! – зашипел клиент, понизив голос.
– А вы меня слушали? – отозвалась Лола. – Вы мне рта открыть не дали!
– Чито такое? – повторила японка, переводя взгляд с мужчины на женщину. – Чито-то случилось?
– Все в порядке! – отмахнулась Лола.
– В порядке, в порядке! – подтвердил мужчина.
«Японка» тут же исчезла.
– Я вообще-то ожидал другого человека... – зашептал мужчина, перегнувшись через стол. – Мне рекомендовали господина...
– Не надо никаких имен! – поспешно оборвала его Лола. – И не надо так шептать, пригибаться... этим вы привлекаете к себе излишнее внимание! Ведите себя естественнее, свободнее, как будто вы просто пришли в ресторан с девушкой.
– Я не хожу в рестораны! – окрысился седоватый.
«Ну и клиента Бог послал! – мысленно вздохнула Лола. – Зануда и неврастеник!»
– Что, экономите? – осведомилась она вслух.
– Что за бред! – Тот разозлился еще больше. – У меня достаточно денег! Если бы я был беден, я бы к вам не обратился! Мне говорили, сколько стоят ваши услуги. А в рестораны я не хожу, потому что не люблю человеческое общество! Не люблю, когда вокруг столько людей и они все едят, пьют, разговаривают... – Будущий клиент с явной неприязнью огляделся по сторонам.
– Вы не любите человеческое общество? – с интересом переспросила Лола. – А какое же тогда общество вы предпочитаете?
– Это мое личное дело! – ответил тот с еще большим раздражением. – И вообще – для чего вы сюда пришли? Чтобы помочь мне или чтобы приставать ко мне со своими нескромными вопросами?
– Ну, в общем, вы правы... – Лола отступила на заранее подготовленные позиции, хотя потенциальный клиент вызывал у нее все меньше симпатии. Чего стоило одно его лицо – мрачное, недовольное, казалось, никогда не улыбающееся...
И вдруг лицо возможного клиента поразительно изменилось. Его озарила нежная, восторженная улыбка.
Великий русский писатель Лев Толстой считал красивыми тех людей, которых улыбка делает лучше, и уродливыми – тех, кого улыбка портит.
По этому критерию потенциальный Лолин клиент был самым настоящим красавцем, потому что улыбка его удивительно украсила.
Лола проследила за его взглядом, чтобы понять, кому или чему улыбается этот странный человек.
Она не сомневалась, что увидит привлекательную женщину...
Однако в том направлении, куда смотрел клиент, никого не было – ни женщины, ни мужчины. Клиент с восторженной улыбкой смотрел в пустой угол зала, где стоял только низкий глиняный горшок с невзрачным зеленым деревцем.
– Какая красавица! – едва слышно выдохнул мужчина.
– Кто? – ревниво переспросила Лола.
– Она! Азалия Целестинум! – В его голосе прозвучало искреннее восхищение.
– Вот это растение? – разочарованно протянула Лола. – Разве это азалия? Оно же даже не цветет!
– Что вы понимаете! – проворчал клиент, и улыбка медленно сползла с его лица. – Чаще всего она цветет поздней осенью и зимой, так что все еще впереди! Да вы же видите – она уже собирается цвести! Нет, ну какая красавица!
Лола переводила взгляд с неприметного деревца на восхищенного клиента. Странный какой-то... впрочем, у каждого человека могут быть свои маленькие странности. Или не очень маленькие. К примеру, в театре, где Лола работала до знакомства с Маркизом, был один пожилой костюмер, который разводил гигантских мадагаскарских тараканов. Он кормил их с руки, гладил по спинке и называл ласковыми именами. По сравнению с этим увлечением хобби нового клиента было очень даже ничего. Да и сам он казался сейчас гораздо привлекательнее, чем в начале разговора. Лола пожала плечами и деликатно покашляла, чтобы привлечь к себе внимание клиента.
– Так что вы хотели мне рассказать?
Мужчина с явным сожалением отвернулся от деревца и перевел взгляд на Лолу. При этом он заметно поскучнел и снова превратился в крайне неприятного занудного типа.
– Вообще-то я сомневаюсь, стоит ли вам что-то рассказывать... – пробурчал он, оглядев Лолу с ног до головы.
Лоле этот взгляд очень не понравился.
Она привыкла к оценивающим взглядам. Обычно эти взгляды были либо восхищенные (мужские), либо завистливые (женские). Иногда, правда, встречались взгляды, полные болезненной, мучительной ненависти. Так на нее смотрели коллеги по театру – неудачливые актрисы, у которых Лола отбила хорошую роль, или стареющие примы, чувствующие, что она наступает им на пятки.
Но этот мужчина смотрел на нее так, как будто она была не женщиной, между прочим, молодой и красивой, а... предположим, каким-то не очень удачным офисным приспособлением или некачественным образцом оргтехники. Скажем, сломавшимся факсом или засорившимся аппаратом для измельчения бумаг. Или даже простым дыроколом, который по какой-то необъяснимой причине перестал прокалывать дырки в канцелярских документах, а ни на что другое совершенно не годился.
Лоле и самой этот клиент нравился все меньше и меньше, однако она представила, как посмотрит на нее Леня, если она сообщит ему, что сделка не состоялась.
«Тебе совершенно ничего нельзя поручить! – воскликнет ее деловой партнер и соратник, громко высморкавшись в огромный клетчатый платок и очень достоверно изобразив тяжело больного человека. – Просто не представляю, что ты будешь делать, когда меня не станет!»
Или он вообще ничего ей не скажет, но одним только своим взглядом выразит все, что думает о таких неумехах и нескладехах, которые не могут окучить самого заурядного клиента...
Нет, Лола не может вернуться ни с чем!
Она решила применить свое самое мощное оружие, оружие массового поражения, которое имеется в арсенале практически любой женщины – кокетство.
Она опустила длинные ресницы, томно вздохнула, так что ее грудь поднялась, красиво обрисовавшись сквозь тонкий трикотаж строгой блузки, и придвинулась поближе к своему собеседнику.