Время было позднее. Автосалон закрывался. В тот момент, когда я подходил к нему, то заметил, что с территории выезжает знакомый «БМВ». Автомобиль до такой степени был похож на тот, что присутствовал в месте смерти связного, что это обстоятельство лишний раз наводило на мысль о том, что я действую в правильном направлении. Покрутившись еще какое-то время и внимательно изучив объект, не забыв для себя отметить, что ничего примечательного пока почерпнуть не смогу, я отправился отдыхать к себе в отель. Я прекрасно понимал, что завтра мне понадобятся все мои силы. А, что может поспособствовать их восстановлению? Конечно же – плотный ужин и восьмичасовой сон.
Таким образом до номера я добрался без приключений, предварительно подкрепив силы в местном ресторане и повалившись на кровать, отправился в сказочное царство Морфея. Ночь прошла спокойно. Проснулся я бодрым и готовым действовать.
– Ну, что ж, «Барон», – произнес я вслух, – пора немного навести шороху в этом осином гнезде, – и весело улыбаясь, вышел из номера.
Прибыв к открытию магазина, я проследовал внутрь и, представившись торговым представителем из Тверской области, попросил пропустить меня к хозяину автосалона. Его кабинет располагался на третьем этаже. В приемной сидела ослепительной красоты секретарша. На миг я просто застыл на месте, не в силах оторвать от нее глаз. Однако пересилив волнение, я, поперхнувшись, определил цель своего визита, сообщив, что имею намерение завести деловые связи с Питерскими предпринимателями относительно взаимовыгодной торговли автомашинами. В следующий момент она произнесла таким милым голосом: «Господин Туркаев занят, через несколько минут он сможет Вас принять», – что в моей голове невольно родились стихи:
О, Ангел! Нет, скорей Богиня!
Спустившаяся к нам с небес,
В миру ты будь, моя Княгиня,
Существованья интерес.
Тебе готов я поклоняться,
Мой сладок сделался удел.
В мечтах в тебя я стал влюбляться,
С тех пор, как облик лишь узрел.
Ты воплощаешь смысл жизни,
На радость счастье создана,
Тебе готов отдать полжизни,
И в общем, гибель не страшна!
Ты так прекрасна, что нет силы,
Очарованье передать пером,
И представляя образ милый,
В мечтаньях уплывать притом!
Твой голос, так ласкает сердце,
Как летний легкий ветерок,
Глаза поманят, словно в детство,
Напомнят про любви урок!
Улыбка просто очарует,
Во взгляде можно утонуть,
Густые волосы волнуют,
В объятьях хочется заснуть!
Действительно, подобной красоты никогда ранее мне в своей жизни видеть не приходилось, хотя, если быть честным, повидал я немало. Сев ожидать в приемной, я украдкой принялся разглядывать объект своего вожделения. На вид ей было не более двадцати пяти лет. Ее большие невинные синие с отливами глазки словно светились теплом добротой и ангельской нежностью. Подвижный коралловый ротик также подчеркивал ее миловидность. Густые элегантно спадающие на лоб вьющиеся каштановые волосы, она захватила сзади в «хвост» и украсила красной лентой. Среди женщин, одетых в серый строгий костюм, она была единственной, которая могла похвастаться таким ярким украшением. В лице ее все еще таилось что-то наивное и детское, и, несмотря на ее яркую женственность, щеки ее иной раз наводили на мысль о двенадцатилетней девочке, сияющие глаза – о девятилетней, а изгиб рта – о пятилетней крошке. Ее лицо – овальное лицо красивой молодой женщины – такой божественной чистоты и свежести, что невольно глядя на него рождалась мысль, что перед тобой находится Ангел – поразительной невинности – казавшийся существом воистину неземным. Она была невысока ростом, но казалась высокой – так строен был ее стан. Она была смугла, но нетрудно было догадаться, что днем у ее кожи появлялся чудесный золотистый оттенок. Маленькие восхитительные ножки удобно помещались в узких изящных туфельках на невысоком каблучке и виднелись из-под чуть выше обычного – для строгих костюмов – укороченной юбочки, что само по себе ничуть не оттеняло впечатления о ее исключительной безгрешности, а напротив, добавляло ей непревзойденную волшебную привлекательность.