Он шел по залу ожидания, как обычно в белоснежной рубашке, худенький, взлохмаченный, похожий на цыпленка, с веточкой и кульком, в котором звенели пустые бутылки. Горик не сразу понял, что в нем не так, но что-то было. Потом он присмотрелся и офигел — на шее у Веточкина висела тяжелая желтая цепочка, по виду золотая, из тех, что носят новые русские. Кроме того, обут Веточкин был не в сандалии, как обычно, а в черные туфли, по виду дорогие, и размера так сорок четвертого. В них он напоминал уже не цыпленка, а лапчатого гуся. У кого же он это все спер, задумался Горик.
— Привет, — поздоровался Веточкин, подходя.
— Ты что поц? — Сказал Горик вместо приветствия. — Тебя ж мусора примут. Цепь сними.
— Не примут, — ответил Веточкин, но цепочку, все же, снял и спрятал в карман рубашки.
— Золотая?
— А ты думал.
— Ни фига себе. А где взял?
— Где взял, там больше нету, — изрек Веточкин важно, но было видно, что ему не терпится поделиться.
— И туфля оттуда?
— И туфля, — Веточкин помолчал и посмотрел на Горика. — Что с мордой? Опять скины?
— Не, — ответил Горик, сплевывая. — Это отец. Бухой был сильно.
— А…
Они помолчали. Веточкин загадочно улыбнулся и посмотрел в окно.
— Ну, колись давай, — не выдержал Горик.
Веточкин улыбнулся шире и сверкнул глазами.
— Хочешь на трупака посмотреть? — просто спросил он.
— Ты гонишь, — усомнился Горик.
— Кроме шуток. Недалеко.
— Что, в натуре, трупак? Совсем-совсем мертвый?
— Не, знаешь, немножко живой… Ну дает чувак!
— Ну дела! — сказал Горик. — А ты не прикалываешься?
Но он знал, что Веточкин не прикалывается. Откуда бы еще он взял золотую цепь? Горику стало страшно.
— Ты что… — пробормотал он, — снял… с него… с мертвого…
Веточкин кивнул. Было видно, что он чрезвычайно доволен собой.
— Пошли, — сказал Веточкин.
— Ну, пошли, — пролепетал Горик, хотя ему подкатило к горлу. Он боялся всякой нечисти.
И они пошли. У выхода из вокзала к ним пристал цыганчик Петька. Он бежал с ними рядом и тряс Веточкина за руку, в которой тот нес бутылки.
— Веточка, Веточка, дай двадцать копеек, — приставал Петька, звеня бутылками, — дай, а? Веточка, ну дай двадцать копеек…
— Иди в жопу, — отозвался Веточкин.
Но цыганок отстал, лишь когда Горик, не хотевший отвлекаться на мелочи, вручил ему сигарету. Они прошли торгующих всяким хламом бабушек и наткнулись на Зябу — местного бомжа, с которым они вечно дрались из-за территории. Зяба был один, без дружков, поэтому выступать не стал, лишь хмуро на них посмотрел. Когда они шли по перрону к рельсам, им перебежал дорогу черный кот. Горику стало не по себе; к его огромному удивлению, они пролезли под поездом без каких-либо эксцессов, хотя казалось — тот вот-вот тронется.
Искомое место, как Веточкин и обещал, оказалось недалеко. Они прошли пару мусорных свалок, перелезли через бетонный забор, вымазанный сверху засохшим мазутом, вышли на заброшенный кирпичный завод и по его территории пошли к сосновому лесу, в котором Горик никогда не был. Веточкин, без сомнения, знал Брагом и окрестности лучше, чем кто-либо, он бывал на каждой помойке и пожимал лапу каждой городской дворняге, поэтому Горик не удивился, что это именно он нашел труп. Пожалуй, Веточкин мог бы работать в Брагоме гидом-экскурсоводом, но такие маршруты не посещают туристы. Здесь другие театры и другие музеи.
Труп лежал между двух сосен так обыденно, что Горик издалека даже усомнился: а труп ли это? Подойдя ближе, он различил на трупе бандитский сине-красный спортивный костюм. Обуви не было, обувь донашивал Веточкин. Возле головы тела краснел какой-то маленький предмет и Горик понял, что это окровавленная кепка.