Ругнувшись на великом и могучем, пришелица из иного мира спрыгнула с повозки и, чудом сохранив равновесие, устремилась за своим обезумевшим от страха "скакуном".
Маленький ослик - всё же не арабский жеребец, поэтому она быстро догнала его и, пытаясь остановить, ухватила под уздцы.
Перепуганное животное протащило Ию за собой, постепенно замедляя бег.
Вспомнив, как учили успокаивать возбуждённых лошадей, девушка обняла его за шею и принялась гладить по дурно пахнущей шерсти, ласково приговаривая:
- Ну что ты, что ты, тише, серенький. Ничего страшного. Немножко погремит и перестанет.
И словно в насмешку вновь полыхнула молния, басовито громыхнуло, а по затылку девушки звонко ударила крупная, холодная капля.
Взревев благим матом, ишак рванулся вперёд, пытаясь вырваться из крепких объятий незадачливой возницы, так что той пришлось крепко упереться пятками в землю, проделывая неглубокие борозды, чтобы хоть как-то его затормозить.
Именно в этот момент с небес обрушился водяной поток. Платина мгновенно промокла до нитки, зато проклятый осёл замер как вкопанный, испуганно всхрапывая и дрожа всем телом.
- Держи его! - явно запоздало крикнул дворянин.
- А я что делаю, урод!? - огрызнулась Ия, прошипев сквозь зубы. - Эстонец!
Хорошо, что за шумом дождя спесивый мажор не услышал этих слов, а то ещё пришлось бы объяснять, кто такие эстонцы.
Подскочив к девушке, он набросил ей на плечи плащ и даже поправил капюшон. Чувствуя, что начинает замерзать, девушка попыталась разжать объятия. Всхрапнув, животное подалось вперёд. Платина тут же вцепилась в его короткую, скользкую гриву, зашипев сквозь стиснутые зубы:
- Стой, собака!
- Не отпускай его! - перекрывая вой ветра и шум дождя, крикнул младший брат губернатора, забираясь на платформу.
- Так помоги... козёл! - попросила Платина, пытаясь успокоить испуганно топтавшегося осла.
Однако благородный муж уже скрылся в будке, не забыв задёрнуть полог.
К сожалению, подаренный бывшей подругой плащ имел скорее декоративное, чем прикладное значение, и Ия продолжила мокнуть.
Вода уже хлюпала в туфлях, но зато мерзкий ишак, кажется, начал успокаиваться. Наверное, потому что молнии стали сверкать где-то вдалеке, и гром грохотал уже не так оглушающе.
От ветра и холодного душа девушка ужасно зябла. Кожа покрылась мелкими пупырышками, как у ощипанной курицы. Мышцы сводила судорога, а зубы выбивали чечётку, кроша эмаль.
Оторвавшись от осла, она замерла, на несколько секунд убеждаясь, что тот не делает попыток помчаться вскачь по превратившейся в грязный ручей дороге.
Негнущимися пальцами выловив в луже вожжи, Платина слегка натянула их, привязав к чуть выдвинутой из-под платформы лестнице, и, скользя по мокрым доскам, тяжело забралась на переднюю площадку.
К этому времени ливень, словно в насмешку, перешёл в неторопливо моросящий дождик.
Стуча зубами, Ия отодвинула закрывавшую вход циновку и, шагнув в фургон, отрывисто выдохнула:
- Выйдите! Мне надо переодеться!
Развалившийся на лавке бывший чиновник по особым поручениям резво сел и посмотрел ей за спину.
- Вы же не из песка! - кипя от злости, с трудом выдавила из себя девушка. - Сразу не растаете!
Мокрая, холодная одежда вытягивала из тела тепло, словно хороший пылесос.
Если бы мажор вдруг заартачился и решил остаться она, скорее всего, наплевав на приличия, устроила бы ему сеанс стриптиза, лишь бы поскорее избавить от сырых тряпок и согреться.
- Поторопитесь, - недовольно проворчал Рокеро Нобуро, наклоняясь за брошенным на лавку плащом.
Не дожидаясь, когда он исполнит её просьбу, Платина присела на корточки и достала из-под скамьи свою котомку.
Выскользнув наружу, молодой человек опустил откинутую циновку, и в будке сразу же сделалось темно, почти как в пещере под монастырём "Добродетельного послушания".
Торопясь согреться, Ия, стуча зубами, вывалила на лавку сразу все вещи. Что-то упало на пол, но она не обратила на это внимание, поскольку руки уже нашарили то, что нужно.
Положив рядом свитер, который путешественница между мирами не надевала, дабы не привлекать к себе внимание, девушка принялась на ощупь развязывать стягивавший куртку матерчатый пояс. И тут выяснилось, что, возясь с ослом, она каким-то образом умудрилась его затянуть.
Взвыв от досады, Платина, ломая ногти, вцепилась в отсыревшую ткань. Из глаз брызнули слёзы от прострелившей пальцы боли. Но на какое-то время те вновь обрели чувствительность.
Поддев выступавший кончик, она кое-как развязала пояс и сбросила куртку, рухнувшую на пол с мокрым чавканьем. За ней последовала нижняя рубаха. А вот избавляться от сыроватой грудной повязки Ия не решилась, натянув свитер прямо поверх неё.