- Вадик, - продолжал лепетать Глеб. – Что произошло? Нам вместо кокса подсунули ЛСД? Почему меня так плющит?
Вадим вызвал такси и развернул брата лицом к себе.
- Сейчас едем ко мне, и я все тебе объясню. Потерпи, пожалуйста, - Вадим подавил в себе порыв погладить Глеба по примятым волосам, до сознания факт присутствия рядом с ним совсем еще юного Глеба все никак не хотел доходить.
Больше всего Вадиму сейчас хотелось слинять в одиночестве домой и завалиться на диван, забыв обо всем, но в таком случае мелкий в этом мире точно пропадет. Иного выхода не было.
Он помог брату выйти из машины, проводил в дом и, велев раздеться, пошел на кухню за коньяком. Вадим вдруг осознал, что совершенно забыл спросить у ботаников, какого года Глеб стоял сейчас перед ним, а спросить прямо вот так в лоб не решался, хоть и понимал, что тяжелого разговора не избежать. Он налил себе стакан, опорожнил его и вернулся в гостиную, где на диване уже устроился Глеб.
- Что ты принимал? - задал Вадим наводящий вопрос, надеясь по ответу младшего распознать примерную даты, из которой его перенесли сюда.
- Да как обычно мы с тобой нюхнули перед концертом. Но ты что-то новое приволок, забыл что ли? А я тебя предупреждал, что не надо было вдариваться по полной. Вот и результат: у тебя отшибло память, а меня накрыли глюки!
- Какое сегодня число? – перебил его Вадим.
- О, докатился! – охнул Глеб, приложив к щекам ладони. – Числа уже не помнишь! Месяц хоть с годом припоминаешь?
- Не вполне, - ухватился за столь удачно подвернувшийся поворот Вад.
- Эх ты. Ты мою часть дозы употребил что ли? 19-е сегодня! 19-е сентября 1990 года. Слушай, а чего на улице так холодно? Вроде, когда мы приехали сюда из гостиницы, совсем тепло было. – И что это на мне, а? – Глеб с удивлением принялся ощупывать свой мятый и заляпанный остатками еды рибок, - где ты достал этот хлам? И где моя джинсовая куртка? О! А на ногах у меня что? Вадик, что вообще происходит, а?
Слушать непрекращающийся поток вопросов у Вадима больше не было сил, и он подхватил брата под локоть и повел его в прихожую. Остановившись у большого зеркала во всю стену, он включил свет и ткнул пальцем в отражение.
- Видишь? Узнаешь себя?
Из зеркала на юного 20-летнего Глеба смотрел какой-то странный и совсем незнакомый ему персонаж с торчавшими во все стороны короткими и начавшими уже седеть русыми волосами, помятой и явно пропитой физиономией в мятой и грязной кофте и бесформенных штанах с огромными карманами на бедрах. На ногах у незнакомца, смотревшего на него из зеркала, были гигантские ботинки на высоченной платформе, мутные почти бесцветные глаза подслеповато щурились, кожа была сухой словно пергамент. Да и в целом на вид персонажу этому было никак не меньше пятидесяти. И когда Глеб в ужасе прикрыл рот ладонью, помятого вида мужчина сделал то же самое.
- Кто это, Вадик? – прошептал Глеб, тыча пальцем в зеркало, и отражение ответило ему тем же. – Ты сказал, что это всего лишь гашиш, что максимум, чем нам это грозит – мы будем чуть веселее обычного! Что ты мне подсунул?!
- 19го сентября 1990 года, Глеб, это реально был всего лишь гашиш и ничего более. Мы весело и задорно отыграли концерт – вот и все последствия его приема. Но только сегодня на дворе 25 ноября 2019 года. И мы не в Свердловске, а в Москве. И будь я проклят, если не уничтожу этих проклятых мальчишек, провернувших все это! – в отчаянии возопил Вад.
- Погоди, погоди, я что-то ничего не понимаю, Вадик, - пролепетал Глеб, с ужасом заглядывая в глаза брату. – 2019 год? Я точно не ослышался?
- Они изобрели какую-то чертову машину, которая может поменять сознания людей во времени. И, не спросив ничьего согласия, взяли и махнули местами твое сознание с сознанием нынешнего Глеба Самойлова – такого, каким ты видишь его сейчас в этом самом зеркале. И я седой, потому что мне не 26 лет, как было в 1990, а уже 55. Ты попал в будущее, Глебка. И теперь нам придется как-то выкручиваться из этой ситуации. Один концерт ты уже сорвал.
- Вадик… но… как же…?! Как же я буду жить? – в растерянности бормотал Глеб. – Если все это правда, а не приход, как мне теперь быть? Как мне вернуться назад?
- Это моя вина. Я сглупил и не записал никаких контактов этих Винтика со Шпунтиком. Ума не приложу, как искать их теперь, чтобы заставить все вернуть по своим местам. Думается мне, впрочем, они не пропустят твой следующий концерт, там-то я их и выцеплю. Надо Снейку звякнуть, узнать твое расписание. Погоди-ка, - и Вадим достал телефон и принялся искать в списке контактов Хакимова. Глеб попытался и дальше расспрашивать брата, но Вад отмахнулся от него как от назойливой мухи. Наконец, нужный номер был найден. Хакимов взял трубку практически сразу.
- Какими судьбами, Вадим Рудольфович? Чему мы обязаны были честью лицезреть вас сегодня на нашем скромном концерте? И куда вы уволокли нашего фронтмена?
- Все вопросы ты задашь потом, - оборвал его Вад. – Скажи лучше, когда у Глеба следующий концерт в туре.
- Через 13го в Челябинске. Вылетаем 12го. А что, он совсем потерял ориентацию во времени и пространстве?
Вадим мог бы, конечно, сейчас притворно наехать на Снейка за то, что совсем довели лидера до ручки, но у него не было на это ни сил, ни желания.
- Сетлист мне скинь в ватсап, пожалуйста.
- Все так плохо? – скорбно поинтересовался Змей.
Но Вадим не стал ему отвечать и тут же нажал отбой.
========== 3. ==========
Высланный Змеем сетлист как назло на 50% состоял из творчества Матрицы. Вадим распечатал его, затем скачал из интернета тексты абсолютно всех песен – бедный Глеб ведь не подозревал о существовании даже таких хитов, как «Как на войне» или «Ковер-вертолет»! Ему все 20 песен придется учить заново с нуля. Затем достал гитару и повернулся к заскучавшему уже было брату:
- Значит, так. У нас всего несколько дней на то, чтобы выучить 20 песен – и слова, и музыку. Предлагаю приступить прямо сейчас.
- Вадик, но… я хочу есть, я хочу понять, в какой мир я попал и как мне теперь тут жить. Хочу узнать, что происходит с Агатой, много ли мы выпустили альбомов. Хочу с Сашкой увидеться. По Москве погулять, наконец! Хочешь, чтобы я дал тот концерт – я его обязательно отыграю, и песни все выучу, ты же знаешь, какая хорошая у меня память. Но дай мне хоть немного освоиться…
- Глеб, ты не должен запороть концерт. Никто не должен понять, что с тобой что-то не так.
- Ну ты ведь прикроешь меня в случае чего. Если я вдруг текст забуду или партию там, ты же поможешь мне? Справимся как-нибудь вдвоем-то.
- Нет, Глеб, - покачал головой старший. – Тут я тебе точно больше уже не помощник. Ты выступаешь один. Без меня. Агаты больше нет, Глеб. Мы расстались около десяти лет назад, и сейчас у тебя своя группа под названием Матрица. Поэтому твой тыл прикрыть я не смогу. Могу помочь лишь с разучиванием текстов и музыки. А когда на концерте те два оборванца попадутся мне на глаза, уж я не упущу шанса отодрать их за уши! Беда лишь в том, что послезавтра у меня у самого концерт в Екатеринбурге, и отменить я его не могу. Поэтому и предлагаю начать все разучивать прямо сейчас. Через неделю я вернусь и провожу тебя на самолет в Челябинск. Да и надо рассказать тебе, с кем ты сейчас играешь в одном коллективе, - Вад тараторил без умолку, а глаза Глеба становились все шире, полыхали все большим ужасом.
- Вадик… постой. Как это Агаты больше нет?!
- Ты захотел самостоятельности, - пожал плечами старший, стараясь придать себе как можно более безразличный вид. – Ты ее получил. Мы в ссоре и не общаемся. Мы судились. Мы теперь с тобой главные враги на отечественной рок-сцене. И если бы не эта рокировка сознаний, тебя бы здесь сейчас не было.
- Но… как такое возможно?! – воскликнул Глеб. – Судились? Враги? Вадик… я же люблю тебя, какие еще суды? Я же жить без Агаты не могу, как я мог развалить ее?!
- Это ты сейчас в свои 20 без Агаты не можешь, а к 40 годам она тебе осточертеет.