– Тренч. Ты его убрал. Он все знал и начал тебя шантажировать!
– Ты понятия, блин, не имеешь, сколько раз я давал ему шанс...
– Сначала ты подкупил его, а потом попытался втянуть в то, что здесь творится. Думаю, что когда когда это место начнут сносить, – Он оглядывает похожее на пещеру пространство, сильно топая ногами по полу. – здесь найдется немало какого-нибудь отвратительного дерьма.
Кардингуорт протирает глаза и устало вздыхает.
– Я пытался защитить Ральфа, присматривал за ним. Но у него было раздвоение личности, и он мне все мозги выебал. Упрямый был, сволочь, в самом плохом смысле. И нафига так себя вести, если в этом нет выгоды? Просто смысла нет, – говорит он раздраженно.
– Ты сам не был педофилом, но ты им помогал, – гнет свое Леннокс. – Ты не был убийцей, но дал им прикончить своего брата, – Его лицо искажается. – Ты слабый ублюдок, который думает, что все можно купить...
– А ты у нас, значит, сильный...
Леннокс повышает голос, чтобы перебить его.
– Ты всего лишь потворствуешь идиотизму тех, кто привык поклоняться богатым, как богам. Погляди на себя: даже я бы не согласился поменяться с тобой местами. Подумай о тех, кто здесь похоронен, – И он снова топает ногой. – Сироты, которых похищали и пытали эти звери!
– Все это их рук дело, а я ни при чем, – кричит Кардингуорт. – Я же тебя отпустил, Леннокс! Я поступил правильно!
– Так поступи правильно сейчас, Мэт, – внезапно просит Леннокс сквозь стиснутые зубы. – Пойдем со мной в полицию. Расскажи им все!
На лице Мэтью Кардингуорта отражаются по очереди боль, ужас и спокойное презрение.
– Ты представляешь, чего я достиг и сколько времени мне на это потребовалось? Ты правда думаешь, что я все это променяю на тюремную камеру? Серьезно?
– Все кончено. Ты же это понимаешь. Тебе все равно не уйти.
– А я попробую. Деньги очень хорошо помогают сваливать вину на других и заставлять людей смотреть в другую сторону. Но ты ошибался, Леннокс. Ты меня не знаешь. Я тебя отпустил, и ты сбежал.
– Конечно, сбежал, мать твою! Мне одиннадцать лет было!
– Я бы тоже сбежал, но они, блин, прекрасно знали, где я живу! Они всегда знали, всегда возвращались, – рявкает Кардингуорт.
Телефон Леннокса снова вибрирует, и Кардингуорт берет его в руки. Он набирает "1874", издав издевательский смешок и прикрыв глаза, потом смотрит на экран. – Еще одна женщина... Джеки... похоже, ты ей дорог... тут какое-то вложение.
Джеки...
Леннокс чувствует, как презрение к саму себе обжигает его. 1874... каким идиотом надо быть?
Специалист по системам безопасности, Рэй! Мы все так любим эту прекрасную игру, да?
Кардингуорт открывает файл, и пока он его просматривает, глаза у него загораются.
– Эврика! А вот и неопровержимая улика! Карандашами младенца рисует истина! Смотри, Рэй, – Он подносит телефон к его лицу.
Леннокс опускает глаза.
– СМОТРИ! "Рэймонд Л., 11 лет". СМОТРИ!
Леннокс поднимает взгляд и видит собственный рисунок.
Тот самый, который он нарисовал ребенком.
А вложение в электронном письме, с припиской "Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ", пришло не от его сестры Джеки, а от его матери Аврил.
Талантливый художник
– Специалист по безопасности и талантливый художник, – иронизирует Кардингуорт. – Е-мое, да ты сегодня не перестаешь удивлять, Рэй, – Он машет телефоном перед носом Леннокса. – Ну, о чем тебе говорит эта картина?
Грустный Мужик. Мерзкий Мужик. Полосатая футболка. И Здоровый Мужик: тот, в белой футболке с синей надписью "BLUES".
Совсем я забыл про эту футболку!
Ленноксу нечего сказать. Это они. Та самая банда. Какими бы примитивным ни был этот рисунок, он шокирующе и безоговорочно подтверждает, кто такой Здоровый Мужик. Но он, вероятно, больше его никогда не увидит, потому что Мерзкий Мужик уже едет.
– "Грустный Мужик". Это твои слова, – Кардингуорт горестно вздыхает, затем поднимает бокал и задумчиво поглаживает подбородок. – Держу пари, Рэй, мы с тобой выросли в похожих районах.
Рэй Леннокс смотрит на бетонный пол. Слабое, астматическое дыхание его детства вновь проявляется в нервных вдохах. Связанные запястья горят от режущей боли, а раны жгут и пульсируют.