– В детстве у нас была еще та компания, – вспоминает Кардингуорт. – Добрый старый район Уайтхок. Пацаны из рабочего класса, в городке заносчивых снобов мы были в самом низу списка. Нас считали...
Леннокс внезапно поднимает голову и смотрит прямо на Кардингворта.
– Пошел ты на хрен, – говорит он холодно, четко, насмешливо.
Этот плевок презрения разрушает самоуверенный образ могущественного, избалованного жизнью человека. По выпученным глазам Кардингуорта заметно, как его это задело.
– Я слышал эту фигню от каждого, включая включая, блин, самого себя, с тех пор, как еще под стол пешком ходил, – Голос у Леннокса холодный и безжалостный. – В школе, на улицах, на стадионах и на работе. От копов, от заключенных. Ностальгическая херня, которую несут выжившие из ума старики, о том, какими безумными, но, по сути, хорошими были все эти милые негодяи в молодости, – Он резко качает головой. – Задолбала этот занудная фигня, приятель. Не хочу слушать эту жалкую болтовню. А другие тоже стали проклятыми педофилами? Вы с туннеле с психопатами терроризировали маленьких пацанов и надругались над ними. Расскажи мне про Бима!
Впервые Леннокс видит во взгляде Кардингуорта настоящую ненависть и понимает, что одержал небольшую победу: тому стало стыдно за то, что он поддерживал его мучителей. Вызвал его на откровенность, заставив осознать, кто он такой на самом деле.
Мэтью Кардингуорт отступает назад, частично скрывая от Леннокса свое напряженное лицо за бокалом, который он поднимает в вызывающем тосте.
– Жаль, ты не можешь выпить со мной этого красного вина, Рэй, – хрипит он, делая большой глоток. Леннокс чувствует, что что-то здесь не так, и это совсем не раздражение Кардингуорта от ситуации, в которой они оказались. Его противник, кажется, внутренне содрогается от приступа тошноты. Подавляя досаду, Кардингуорт продолжает: – Уверен, тебе бы понравилось, – И он делает еще глоток, дрожащей рукой поднимая бокал к свету. – Вино насыщенное, но в нем есть и замечательная мягкость. Он делает еще один глоток, побольше, и его лицо вдруг искажается. Леннокс видит, что он изо всех сил пытается взять себя в руки: с усилием втягивает воздух, на лбу блестят капельки пота. Он с недоумением смотрит на бокал с вином.
– Что, поплохело, да? – внезапно раздается резкий голос. Он принадлежит фигуре, выходящей из-за штабелей деревянных поддонов. Она на мгновение задерживается в тени, и Леннокс ожидает новых мучений.
На свет выходит Кармел, в зеленой толстовке с капюшоном и с зазубренным ножом в руке. Однако дразнит она не его, а Кардингуорта.
– У тебя, наверное, сейчас живот скрутило, а в горле пересохло.
– Чего?... – Кардингуорт смотрит на предательский стакан в своей трясущейся руке.
– Тошнота подступает?
Кардингуорт смотрит на нее, потом на Леннокса.
– Сначала я не верила ни единому слову: ну не может же это быть Мэт Кардингуорт, – презрительно говорит Кармел, прежде чем повернуться к Ленноксу. – Я думала, ты ошибся, Рэй. Думала, ты как-то накрутил Леса, или у вас было коллективное помешательство. Извини.
Собираясь заговорить, Леннокс видит, что Кардингуорт изо всех сил пытается сделать то же самое, но его усилия пресекает очередной предательский хрип в горле. Затем его рука тянется к шее, как будто он пытается ее разорвать, а лицо наливается кровью. Глаза у него выпучены, будто он пытается втянуть с себя воздух между веками и глазными яблоками.
– По крайней мере, люди подумают, что ты поступил благородно, – Вишнево-красные губы Кармел, кажется, не разжимаются, пока она обращается к Кардингуорту, который роняет бокал и хватается обеими руками за край стола. – Упал на собственный меч.
Кардингуорт выкашливает неразборчивые мольбы о пощаде.
Кармел заходит Ленноксу за спину и режет ножом стяжки. Леннокс поворачивается к ней.
– Фил и Марко внизу… как ты мимо них прошла?
– Вопрос цены, – тихо шепчет Кармел, продолжая яростно резать, – Прости, что не поверила тебе.
Он отворачивается от своего похитителя, который стоит на коленях, надрываясь кашлем, к своей подруге.
– Я сомневался в тебе, в себе, во всех. Я сам еще не во всем до конца разобрался. Но... ты...
– Теперь все позади, – объявляет Кармел, когда его левая рука высвобождается. Пока она работает над правой, Кардингуорт, которому уже совсем плохо, напоминает Ленноксу о том, как он сам себя чувствовал, когда встретил его в том винном баре. Затем бизнесмен блюет кровью на бетонный пол. Он падает вперед и в неестественной позе застывает, уткнувшись подбородком в собственную блевотину.