– А что конкретно? Мы же обсуждали все подряд.
– Ну, типа, свингинг.
– Да, я в деле. Само собой – конечно, смотря о ком мы говорим.
– Анджела этим увлекается. Она тебе нравится?
– Мне ты нравишься.
– Это, разумеется, правильный, в высшей степени политкорректный ответ, и я безусловно его приветствую, – весело отвечает она, откидывая волосы с глаз и пристально глядя на него. – Но ты бы не отказался?
– Ну, я же сказал, что я в деле, – ухмыляется Леннокс. – Мы же, эта, как его, команда!
– Ее бойфренда, вероятно, придется немного поуламывать. Хорошо, что мне нравятся мужики в возрасте!
У Леннокса перехватывает дыхание.
– А кто он?
– Тот мужик, с которым я разговаривала. Мэт. Бизнесмен, про которого ты спрашивал, Мэтью Кардингуорт.
Эти слова доносятся до Рэя Леннокса как-то приглушенно, как будто он находится под водой.
– Рэй? Эй, Рэй! – Голос Кармел доносится как будто издалека, но настойчиво, становясь все громче.
– Чего?..
– Я говорю, мне с ними тогда связаться? Можно договориться на завтра или воскресенье.
Леннокс медленно выдыхает и смотрит на нее.
– Я в эти выходные не могу, надо ехать на ту вечеринку, проводы в Эдинбурге.
Она смотрит на него озадаченно.
– Ты же вроде не хотел ехать.
– Знаю, так и есть, но я так долго работал вместе с этим парнем в отделе тяжких. Мне надо будет успеть на вечерний рейс. Как-то неудобно отказываться.
– Ну да, конечно, – говорит Кармел. – Когда вернешься, что-нибудь организуем. Анджеле надо будет время, чтобы подготовить Мэта!
Леннокс не знает, что сказать. Он и на следующий день чувствует себя ошеломленным и растерянным, даже не обращая внимания на огромный счет, который ему приходится заплатить за вино и коктейли в "Айви", где Джордж решил себе ни в чем не отказывать. После обеда он с облегчением покидает Брайтон, чтобы улететь в Эдинбург.
Скромный выход на пенсию
Иногда смерть старого заклятого врага может потрясти вас сильнее, чем кончина дорогого друга. Особенно это касается полицейских и преступников, жизнь которых определяется враждой, а не любовью.
Эта мысль еще больше подавляет и без того потрясенного Леннокса, и он чувствует, как в голове у него разливается алкогольный дурман, во рту пересыхает, а живот схватывает, пока ревут реактивные двигатели и самолет набирает высоту, прижимая его к сиденью. Грусть и сожаление пронзают его до глубины души. В таком настроении он отправляется поздним субботним рейсом в Эдинбург на вечеринку по случаю выхода на пенсию сержанта уголовной полиции Дугласа Гиллмана. Когда раздается сигнал, что можно отстегнуть ремни, и он видит приближающуюся стюардессу, он думает о своем нынешнем психотерапевте, невозмутимой Элейн Родман. Вспоминает, когда в последний раз с ней виделся.
Если ты сможешь спокойно находиться рядом с Гиллманом, это может снизить твою чувствительность перед встречей с Кардингуортом. Но участвовать в чертовой оргии с ЧУДОВИЩЕМ, раздеваться... да пошло оно... так можно и сорваться…
При этой мысли он громко и безумно хохочет, дергая плечами. Сам осознает это только тогда, когда стюардесса трясет его за плечо.
– Сэр, с вами все в порядке?
– Да, извините, я тут немного увлекся, – он натянуто улыбается ей, кивая взволнованным пассажирам, сидящим неподалеку. К его удивлению, на откидном столике стоит миниатюрная пластиковая бутылка красного вина со стаканчиком. После выпивки за обедом с Джорджем у него и так шумит в голове, и он не помнит, как заказывал вино, но расплачивается кредитной карточкой, открывает его, наливает в стаканчик и подносит ко рту. Он делает один-единственный глоток, уже понимая, что это еще больше ослабит его и снова разворошит вроде бы притихшее осиное гнездо мыслей в голове. Опускает вино обратно на столик и решает не продолжать, заказывая вместо него кофе.
Едва сойдя с трапа самолета и остановившись в дьюти-фри, чтобы сделать одну покупку, которую он убирает в сумку, Леннокс чувствует, как родной город шепчет ему о своей равнодушной, горькой покорности. Это место, настоящее сборище трусов, с его угрюмыми обитателями, съежившимися от холода и ветра, сразу начинает подпитывать его собственную нерешительность и замешательство. Трамвай, который не спеша везет его в город, будто подчеркивает неспособность Эдинбурга принять свое предназначение европейской столицы. Жители города жалели даже те крохи своих собственных денег, которые им неохотно разрешал тратить умирающий имперский режим на юге. Однако они не протестовали, пока миллионы фунтов заплаченных ими налогов тратились на инфраструктурные проекты, такие как высокоскоростная железная дорога через всю Британию и туннель между Эссексом и Кентом, от которого им не было никакой пользы. А теперь, против их политической воли, их вернули из мультикультурного, передового сообщества свободной торговли, включающего двадцать восемь стран, в реакционное провинциальное захолустье. Леннокс выходит из машины на площади Сент-Эндрюз, чувствуя, как сырой туман проникает в легкие.