– Удалось все уладить с администрацией, – подмигивает он, забирая принесенные напитки. – И наши друзья, похоже, ничуть не пострадали! Будем!
– Вздрогнули, – и Леннокс поднимает свой стакан. – Ты когда-нибудь сталкивался с Дереком Шабалой, фотографом из "Аргуса"?
Джордж смотрит на него широко раскрытыми глазами, в которых смешиваются недоверие и тревога.
– Совсем недавно: как и ты.
– Где?
– В "Роуз-Гарден". Это он там бродил с ходунками, пока ему на голову не упала лестница. Он там уже пять лет, хроническая деменция. Лицо мне показалось знакомым, но я бы сам и не вспомнил. Только когда Полли назвала его Дереком, я понял, откуда его знаю, – Джордж печально качает головой. – Типичная грустная история. Дети выросли и уехали из дома, жена ушла, начал пить. Случайно устроил в доме пожар и все потерял.
– Да ну?
Все потерял, говоришь...
Джоржд грустно кивает.
– Ага. Потом дальше бухал, деменция, дом престарелых. Раньше они тут выпивали с Майком, – Он с отвращением смотрит в зеркало на стене паба, словно опасаясь, что его может постигнуть та же участь. Затем он выпрямляется и садится прямо, будто аршин проглотил. – Но у меня для тебя есть и другие новости.
– Правда? И какие же?
Понизив голос, Джордж заявляет:
– Ну, знаешь, сначала тебе придется кое-что рассказать, Рэймонд. Я рад оказывать тебе услуги, но не люблю, когда меня используют втемную. Что там произошло между тобой, Мэтью Кардингуортом и твоим другом? У меня несколько знакомых, у которых есть ложи на стадионе "Брайтона", Рэй. Некоторые из них копы.
Теперь Ленноксу становится ясно, почему полиция приехала так быстро. – Согласен, – Он кивает на столик в стороне, и они усаживаются в укромном уголке со своими напитками. – Но прежде чем я начну объяснять, – говорит Леннокс. – Кто такой этот Перри ван дер Меер?
– Я с ним иногда в регби-клубе вижусь. Не назвал бы его своим корешем, но он неплохой парень для африканера. Юрист он отличный, в любом случае. Но в целом адвокаты такие паразиты, что у меня списке контактов он один из немногих, – Джордж поднимает бровь. – А что? Он тебя подвел?
– Он как-то связан с Кардингуортом?
– Мне об этом неизвестно, но ведь Брайтон – большая деревня. Пора бы тебе уже объясниться, Рэймонд. Что, во имя священной вагины, здесь происходит?
Леннокс делает глубокий вдох, прикусывая нижнюю губу, потом начинает все рассказывать Джорджу. Начиная с туннеля, он переходит к Ральфу Тренчу и приемным детям, не упоминая об участии Миллисенты. Его напарник терпеливо слушает, только изредка прерывая его, чтобы вникнуть в детали. Леннокс понимает, почему он был таким хорошим копом. У него есть дар не мешать людям, которые хотят выговориться.
В конце его рассказа Джордж долго не может выбрать между джином с тоником и "Гиннессом". Наконец, делает большой глоток последнего. Опускает стакан на стол.
– Наконец-то я понял, почему ты столько лет делал то, что делал, – говорит он Ленноксу, слизывая пену с верхней губы. – Ты ведь всю свою жизнь искал этих педофилов и вдруг наткнулся на одного из них здесь, в Брайтоне.
– Просто совпадение.
– Скорее всего, да, но очень странное.
Леннокс пожимает плечами.
– Совпадение ли нет, это очень серьезная фигня. И к бабке не ходи, Кардингуорт по-любому замешан в чем-то ужасном.
– Ты даже не можешь связать его с этим туннелем в Эдинбурге, Рэй, а это было почти сорок лет назад, а теперь ты считаешь, что он во всем этом замешан здесь, в Сассексе… Как-то это уж слишком, – Джордж смотрит на своего партнера, который тяжело дышит. – Ты в порядке, Рэймонд?
– Да, – и он начинает рассказывать Джорджу о Томасе Миллингтоне и Маршалле Дилейни. – Этих детей просто не существует. Их как бы вообще не было, – и он переводит дыхание и трет глаза.
– Боже мой, Рэй, я знаю, что это хреновое дело, но ты ведь и похуже видал.
– Знаю... просто с тех пор, как я ушел из полиции, меня опять накрывать стало, – говорит он. То, что случилось с Томасом и Маршаллом, было самым настоящим злом. И его сильно придавило. Когда одиннадцатилетний пацан подвергается такому насилию, как Лес, это ужасно, но судьба этих детей, исчезнувших с лица земли, никем не оплакиваемых, находится на другом уровне экзистенциальной жестокости. Он снова вспоминает тот репортаж по телеку, который недавно смотрел краем глаза.
Мексиканские дети в тех американских лагерях... а в это время какой-нибудь миллиардер, унаследовавший богатство, купается в роскоши. А мы только отворачиваемся и пожимаем плечами. Голосуем за тех мерзких типов, которые несут все это зло, даже поклоняемся им. Мы в заднице.