– Рэймондо! Ну, угадай, кого пригласили на кастинг? – Он возвещает о появлении Стюарта, и Леннокс с облегчением вздыхает. – Твоего братишку... – Актер замолкает, увидев Мону, которая быстро закрывает шарфом лицо. Хотя Стюарт все видел, он не подает и виду, когда Леннокс представляет их друг другу. Мона смущенно кивает и быстро уходит.
– Подожди, – просит Леннокс, следуя за ней.
В коридоре она оборачивается и поднимает руку, заставляя его остановиться.
– Нет, прошлая ночь была ошибкой. Мы больше не увидимся, – И она поспешно выходит. – Будь осторожен.
Леннокс делает попытку броситься в погоню, но чувствует, как сильная рука брата хватает его за плечо. Его истощенное тело и ослабленный разум не могут сопротивляться.
– Оставь ее, Рэйми, – говорит Стюарт с напряженным лицом, когда наружная дверь захлопывается. – Классический сценарий, когда на утро она пожалела о содеянном. Ну ты и кобель, – смеется он. – Браво, в таком-то состоянии, – Он оглядывает Леннокса со странным уважением. – Слушай, ты...
– Что ты, нафиг, хочешь сказать?
– Лишь то, то ты вдруг стал для меня намного более интересен, братишка... – Он смотрит на синяки и повязку на бедре Леннокса, выглядывающую из-под короткого халата. – Какого хрена, Рэй?
Реминисцентная терапия 3
– Стюарт был моим ребенком: это все знали, хотя Джон никогда не говорил об этом, а Аврил отказывалась это с ним обсуждать. А, может, и обсуждала, но не в моем присутствии.
А потом еще один сердечный приступ доконал Джона. Наверное, можно сказать, что мои чувства были смешанными. Тут было и виноватое облегчение, и сильная боль утраты. Джон был достойным человеком. Он был мне хорошим другом, когда я работал на железной дороге, а затем стал ненавистным врагом, и не по своей вине. Все это меня мучило.
После этого мы должны были быть вместе: я и Аврил… Стюарт, конечно, к тому времени уже вырос.
Но Рэймонд узнал обо мне и Аврил и устроил скандал на похоронах своего отца. Он, конечно, был не в себе, с головой у него было не все в порядке. У него был там какой-то нервный срыв, он принимал кокаин и бухал. Я имею в виду, реально бухал по-черному, я все этом знаю, он никогда не умел пить, и неудивительно, бедный маленький засранец…
Да, это все моя вина… Я поступил с ним гораздо хуже, чем с его отцом...
– Если не хотите, продолжать не обязательно.
– Но я хочу продолжать.
– Это уже выходит за рамки повестки нашей группы. Это же реминисцентная терапия, а не исповедальня...
– Знаю я, что это. Тут ведь все конфиденциально, так?
– Ну, конечно. Но что другие об этом думают?
(Слышны голоса, говорящие, что все так и есть).
– Ну, да, это конфиденциально. И прошу вас это соблюдать. Хотят ли присутствующие, чтобы Джок продолжал? Сможем ли мы соблюдать эту конфиденциальность?
(Голоса, утверждающие, что все так и будет).
– Продолжайте, Джок.
Эти хреновы кассеты. Это, как его… как там говорят эти модные либеральные придурки в СМИ?.. коктейльная трубочка в мозг и в час по чайной ложке. Я вырубаю нафиг эту хрень и отправляюсь в кабак. Она оставила штук шесть сообщений на телефоне, спрашивая, слушал ли я эти записи и что я об этом думаю? Ну, я думаю, что для одного вечера хватит уже этой фигни. Это хуже, чем оплачиваемая работа копа.
Пора уже нажраться, как следует. Без пол-литра во всей этой лаже точно не разобраться.
Луна над Оксгэнгсом
Бритье, душ и смена одежды – вот и вся подготовка Стюарта к прослушиванию. На нем стеганая красно-черная куртка, которая выглядит так, словно ее надели наизнанку, и мешковатые клетчатые брюки. Похоже, что своем растущем беспокойстве брат винит Леннокса, а не то, что он всю ночь пил и нюхал кокаин.
– Я ужасно нервничаю, Рэй, а от тебя поддержки не дождешься, – шутливо говорит он, направляясь к выходу.
Рэй Леннокс слишком растерян и ошеломлен после общения с Моной, чтобы как-то отреагировать. Приходит сообщение, напоминающее ему о приеме в главной больнице округа Сассекс. Хорошо, что она совсем рядом.
Ему меняют повязки и делают новый рентген, результаты которого противоречивы. Пересаженная кожа, похоже, прижилась, но весь его напрочь отбитый пах напоминает болото из гниющих фруктов. Боль в копчике остается острой даже после огромной дозы парацетамола, от которой у него болит желудок. Ленноксу все еще трудно поверить, что у него ничего не сломано.
Его вдруг посещает мысль: а не убраться ли, нахрен, на время из Брайтона? Надо исчезнуть. И пусть гадают. Джордж в курсе всех моих передвижений. Пока он рядом, я не буду в безопасности. Он звонит своему партнеру по бизнесу. В середине недели "Хартс" не играют, и ему не воспользоваться сезонным абонементом, который он все еще продлевает из чувства лояльности, поэтому нужен другой повод.