Послышались голоса... а потом...
А потом его лицо... эти волосы... эти ехидные, ядовитые, жестокие глазки... гад, он там был... это, блин, был он... а раз так, то почему он тут…
Ничего толком было там не разглядеть.
Почему там было ничего не видать?
Ты бежал... нет, ты мчался на велике, на своем "Raleigh". Он за тобой гнался... А Лес остался позади, с теми двумя.
Он пытался вернуть тебя обратно, в темноту...
Но после туннеля...
Что случилось после туннеля, когда ты встретил тех прохожих и вернулся с ними обратно? Когда вы добрались туда, то увидели сломленного, похожего на призрака Леса, который выходил на свет, толкая перед собой велосипед.
Никаких копов.
Вот что он говорил, морщась от боли.
Никаких копов.
Ты поехал домой.
Там увидел мать.
Мать и дядю Джока.
Ты вернулся со своим драгоценным синим "Raleigh", готовый рассказать ей о том, что случилось. Что-то плохое случилось. А потом ты увидел, как вниз спустился друг семьи, Джок Эллардайс. Этот козел посмотрел на тебя и сказал что-то типа:
– Здорово, приятель.
Твоя мать была в кухне. Она закончила резать овощи на разделочной доске и мыла посуду.
– У Джока сломался туалет, и он зашел воспользоваться нашим, – сказала она, беспокойно переводя взгляд с тебя на него. Казалось, она так смотрела на тебя, как будто ты сделал что-то плохое. Но это она сделала что-то плохое. – Что такое сынок, ты в порядке?
– Все нормально, – пробормотал ты, выходя обратно на улицу. Дома что-то изменилось. Он только не мог понять, что именно. Свет в кухне казался таким слепящим. Звук, с которым твоя мать мыла посуду, был похож на звон шпаг двух дуэлянтов. Здесь он теперь не мог найти утешения.
Ты поехал к магазинам. Думал, может, сесть на автобус. Куда-нибудь уехать. Куда угодно. Ты бродил по улицам, пока не стемнело, и тебе стало страшно, потому что ты боялся, что почему-то снова столкнешься с теми чудовищами из туннеля. А они попробуют тебя запихнуть в машину. Ты шарахался от каждого автомобиля, который медленно проезжал мимо по главной улице, с ужасом ожидая, что в одном из них окажется группа мужчин.
Когда ты, наконец, вернулся домой, твои мама, папа, младший брат Стюарт и старшая сестра Джеки сидели за столом и ужинали.
– Опять опаздываешь, Рэймонд, – смеялся отец. – Эти обжоры уже всю картошку съели. Налетай, сынок, а то не вырастешь!
Тогда ты не знал и узнал только много лет спустя, после смерти отца, что твоя мать спала с Джоком Эллардайсом.
Ты ушел в свою комнату. Ты никогда рано спать не ложился, но в этот раз лег. И свет не стал выключать, а то вдруг те чудовища вернутся.
И вот чудовище снова перед ним.
Чудовище
Вставай уже. Ты и так уже опозорился. Ты же можешь подняться. Можешь встать на ноги. Соберись. Ты же взрослый мужик уже, а не пацан. Может, это и не он. Ведь сорок лет прошло с тех пор! Приди в себя. У тебя что-то с памятью: слишком долго ты на педофилов охотился. Этот чувак не похож на старого извращенца... тот долбаный список всех этих зверей-рецидивистов... сначала на бумаге, потом на экране компьютера. Все эти лица: толпы извращенцев, одни просто запутавшиеся ублюдки, а другие – сознательно выбравшие этот путь твари.
Рэй Леннокс не чувствует ног, только головокружение и тошноту, но вот он уже встает в полный рост. Он широко улыбается Кармел, но это кажется лишь жалкой, идиотской попыткой сохранить лицо. И все же он сквозь зубы делает вдох и спрашивает, что она пьет. Но она не успевает ответить, резко поворачивая голову в сторону, потому что кто-то из коллег трогает ее за плечо.
Ноги едва слушаются Леннокса, когда он проходит мимо этого человека, этого чудовища. Он лишь бросает на него лишь короткие взгляды, и каждый раз его охватывает еще большее головокружение, а тошнота пронзает его тело так, что он стучит зубами.
Возьми, блин, себя в руки.
Тварь теперь разговаривает с кем-то другим.
Он делает глубокий вдох и осторожно берет Кармел за руку.