— А это точно необходимо? — забеспокоился я.
— Можете позволить себе провести несколько месяцев в медитациях для достижения состояния просветления? Нет? Тогда давайте воспользуемся передовой медицинской химией!
И мне сделали укол.
— На кушетку ложитесь и ждите, — сказал после этого ассистент, а сам включил проигрыватель грампластинок, но вопреки моим ожиданиям динамики не начали проигрывать музыку, из них доносился один только фоновый шум, да через равные промежутки времени из-за какого-то дефекта повторялся шорох иглы звукоснимателя.
Поначалу ничего не происходило, я просто лежал на кушетке и бездумно пялился в потолок, а затем сам не заметил, как дыхание подстроилось под размеренный хрип иглы. Мир начал открываться с какой-то неожиданной стороны, делаться глубже и обрастать дополнительными подробностями. А ещё почудилось давление чужой воли, но легко отмахнулся от них, отрешился, сосредоточился на игре солнечных зайчиков, круживших по потолку в ритме, задаваемом шуршанием проигрывателя.
Стоило только присмотреться к светлым пятнам, и следом начала вращаться вся комната, а потом и кушетка подо мной, но её движение выбивалось из общего ритма, и этот диссонанс вызывал столь сильное ощущение дискомфорта, что даже затошнило. Захотелось раскинуть руки и замедлить вращение, но тело мне больше не повиновалось, тогда попытался, будто находился во сне, изменить окружающую действительность силой собственной воли. И — сработало!
Часть светлых пятен прекратила вращение, замерла на месте, словно сработал эффект стробоскопа. Постепенно начали замирать и другие солнечные зайчики, они сливались, становились всё крупнее и ярче, пока не осталась лишь единственная точка.
Эпицентр.
Я и раньше существовал в одном ритме с ним, но только сейчас сумел это осознать и ощутить переполнявшую окружающую действительность энергию.
Точнее — сверхэнергию.
Больше мне не составляло никакого труда дотянуться до неё, теперь я был способен использовать её по своему собственному усмотрению. Ну или по крайней мере — обладал возможностью для соответствующей попытки. Ещё бы только разлепить веки…
Когда я открыл глаза, бледный и потный ассистент жадно хлебал чай.
— Абсолют и негатив. Макар Демидович, типичный негатив! Меня всего проморозило!
— Если и так, то ничего типичного тут нет! Иначе трёх кубиков препарата точно бы не хватило. Для начала поставим подозрение, а дальше видно будет! — возразил дядечка, сделал в моей учётной книжке какие-то пометки и сказал: — Попробуйте сесть. Ну как, голова не кружится?
— Нет.
— Ведро за ширмой.
«Какое ещё ведро?» — собирался спросить я, но рвотный позыв расставил всё по своим местам.
Ведро! Где это чёртово ведро?!
Я метнулся за белую занавесь, избавился от полупереваренного завтрака, умылся у рукомойника, вытерся висевшим тут же полотенцем.
— Биение энергии ощущаете? — уточнил хозяин кабинета.
— Ага.
— Тогда идите в двадцать четвёртый, а далее по предварительному расписанию.
С учётной книжкой в руке я дошёл до названного кабинета и заглянул в распахнутую настежь дверь. Оказалось открыто и окно, и даже так в комнате пахло чем-то горелым.
— Разрешите?
Подтянутый господин с щегольскими усиками и прилизанными волосами вдавил в пепельницу окурок и поманил меня к себе, забрал медицинские записи, ознакомился с ними и сказал девушке в белом халате:
— Марина Сергеевна, коллеги просят клиническую картину прояснить. Проведите двойной тест, будьте так любезны, — попросил он, доставая из жилетного кармашка золотую зажигалку.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила девушка со слишком худым и строгим, а потому не очень-то симпатичным лицом, и попросила закатать рукава, а после нахмурилась. — Это у вас откуда?
Внимание её привлёк синяк, охвативший багровым браслетом левое запястье, пришлось пояснить.
— Повезло, что не оторвали, — хмыкнул щёголь, раскурил новую папиросу и протянул её помощнице, та затянулась и ткнула меня в руку ярко вспыхнувшим угольком.
— Ай, блин! — вскрикнул я и от неожиданности даже вскочил на ноги. — Совсем обалдели, что ли?!
— Сядьте, молодой человек! — потребовала девица и убрала папиросу в пепельницу. — Придётся немного потерпеть. Да садитесь же! Мы теряем время!