Когда ее долго не было — я начинал тосковать. Мир становился серым, скучным и предсказуемым. И даже вязкое спокойствие старого города уже не успокаивало меня. Мне не хватало ее, мне не хватало красок, яркости и новизны, которые, словно аура окружали ее присутствие, окрашивая и заставляя играть новыми и новыми цветами все вокруг.
Мы были похожи не только в этом. Нам нравились одни и те же книги, одна и та же музыка. Через некоторое время мы начали ловить друг друга на том, что думаем об одном и том же в одно и то же время.
Теперь выяснилось, что и кошмары у нас одни и те же.
— Давай сядем? — спросила она, когда мы проходили мимо небольшой кафешки на набережной, — Я немного устала.
Сегодня мы впервые выбрались за город. На этот раз экскурсию устроили мне. Она пригласила меня в свой родной городок. Город был небольшим и относительно новым. Зато тут было море, невероятное количество фонтанов (мы вместе насчитали их два десятка) и множество небольших и уютных уголков. Словно кто-то превратил город в сад камней, разложив в нем вместо камней небольшие зеленые парки и крошечные скверы с фонтанами.
Вдоль центральной улицы, расцвеченной гирляндами, которые зажигались ночью, превращая ее в красочный и в чем-то сказочный проспект, располагались почти все магазинчики, которые были в городе. Тут можно было найти старинные букинистические лавки, странные магазины со странными сувенирами и антикварные лавочки. В одной из таких лавочек, среди старинных флейт, потемневших от времени губных гармошек, метрономов и, почему-то, пишущих машинок мы обнаружили два камертона, лежавших рядом.
— Это мы, — сказал я, беря камертоны с полки.
Она непонимающе вскинула брови.
— Никогда не умела играть, — улыбнулась она.
— Я тоже, — я вручил ей один из камертонов и ударил тот, что остался у меня. Камертон издал чистый и низкий звук.
— Ой, — сказала она, удивленно посмотрев на свой камертон, — Он…
— Он тоже дрожит. Это резонанс. Камертоны настроены на одинаковую частоту и когда начинает звучать один — другой откликается на этот звук.
— Действительно похоже на нас, — улыбнулась она.
Теперь она сидела над чашечкой с ароматным кофе и рассматривала камертон в своих руках. И о чем-то думала. Я пожалел, что упомянул о своих снах.
— Не нужно было портить этот день.
— Ты ничего не испортил. Все в порядке. Просто напомнил старую книгу о ночных кошмарах.
— Старую книгу?
— Да. Она была не совсем о снах, но там рассказывалось о таком случае. Девочку мучили кошмары, в которых ее преследовала акула.
— Акула?
— Да. Она оказывалась в воде, видела плавник и пугаясь просыпалась. Не помню подробностей. Помню только, что сны доводили ее до безумия. С некоторого момента она вообще стала панически бояться засыпать.
Но нашелся человек, который посоветовал ей досмотреть сон до конца.
— Рациональное зерно в этом есть, — согласился я.
— Ну да. Эдакое «джиу-джитсу». «Поддаться и победить».
— Меня учили другому варианту. Страху нужно идти навстречу.
— Именно. И когда она решила досмотреть сон до конца он перестал ей сниться.
— Интересная история, — я читал эту книгу. Она была написана человеком, пережившим немецкие концлагеря. Принцип, на котором был построен подобный рецепт, назывался сложно и загадочно. Парадоксальная интенция.
— Ага, — она отпила глоток. Задумчиво пошевелила пальцами ноги к которым прилипли песчинки, — И я все собираюсь попробовать этот рецепт, но… забываю про него что ли? — она поежилась, — Постараться увидеть свой кошмар — особенно такой — это не так уж и просто.
— Да, — согласился я, — Даже не знаю — захотелось ли бы мне, чтобы он вернулся.
— Но попробовать стоит?
— Стоит, — я посмотрел в свою чашку. Мне почему-то не хотелось говорить об этом. Слова и мысли были правильными, но… но мне совсем не хотелось пробовать это на практике. Что-то было не так, — Ты во всяком случае попробуй.
Она коснулась моей руки и заглянула мне в глаза.
— Человек, — тихо сказала она, — Что с тобой? Я зацепила больное место?
Я собирался пожать плечами, когда меня оглушило грохотом. Бам! Бам-бам-бам! БУМ!
Это было как вспышка. Только не вспышка света, а вспышка тьмы.
С моего лица что-то содрали. Все исчезло, залитое ярким светом. Кулаком в нос ударил запах сырости с хлоркой. Плеск воды и голоса оглушали. Кто-то светил мне в глаза. Краски, звуки, запахи, ощущения были чересчур сильными. Когда выходишь из темноты на яркий свет — он слепит. Меня слепило одновременно светом, звуками, запахами и ощущением тела. Голова гудела как старинный церковный колокол.