Гермиона была в ужасе от сказанного Луной Лавгуд. Кудрявая девочка помнила, как Гарри было плохо после пира, понимая, что беловолосая точно понимает, что говорит, а это значило, что нужно поискать чары для определения ядов в еде. Еще мисс Лавгуд выглядела какой-то потерянной, как будто у нее никого не было.
А Аленка, поев, замерла за столом, боясь пошевелиться, чтобы ее не заметили палачи. После еды были какие-то песни, больше похожие на то, как палачи орали какие-то свои песни как-то в свой палаческий праздник. А потом их погнали в барак. Барак назывался «гостиная» и «спальня», но для Аленки разницы не было никакой… Даже когда она увидела мягкие кровати, то просто поняла, что палачи продолжают развлекаться. Хотелось забиться под кровать, и чтобы никто не нашел, но девочка справилась с собой, думая о том, будут ли их бить ночью или уже утром?
Но палачи будто забыли о них, поэтому Аленка чуть расслабилась, закрывая глаза. В душ идти она, все-таки, побоялась, только заглянув в дверь. Очень уж душевая была похожа на ту… последнюю… Поэтому девочка решила попытаться пережить эту ночь. Но, видно была не судьба — Аленку бросило в пот, резко и сильно заболел живот, заставив застонать. Девочка поняла — яд начал действовать и теперь ей будет только больнее. Заплакав, потому что уже было можно, Аленка переполошила соседок по бараку.
— Что с тобой? — спросила какая-то девочка, имя которой Аленка не запомнила.
— Отравили… — сквозь слезы ответила ей Алена.
Спустя полную боли вечность девочка почувствовала, что теряет сознание, когда что-то изменилось. Появилась какая-то женщина, а потом Аленке в губы что-то ткнулось. Женщина приказала выпить, и девочка пила. Постепенно боль начала утихать, а глаза слипаться. Аленка поняла, что умирает, и это было… никак. Девочка знала, что палачи ее рано или поздно убьют, поэтому приготовилась, прошептав немеющими губами молитву, которой ее научила баба Зина.
Мадам Помфри не понимала, что происходит. То к ней почти вломилась первогодка непонятно с какого факультета, потому что была в пижаме, с криком «Луна умирает», потому выяснилось, что это Гриффиндор… Поппи уже ничему не удивлялась, вытянув их спальни девочку, действительно выглядевшую, как отравленная, но потом оказалось, что у сразу не обнаруженного мистера Поттера ровно такие же симптомы. Наложив диагностику, медиведьма ничего не поняла, потому что целительницей не была, поэтому просто споила обоим зелье сна, понадеявшись, что до утра они придут в себя. В Мунго ей обращаться было запрещено, а проблем она не хотела. Но по всему выходило, что этих двоих действительно отравили. Подумав, медиведьма споила обоим еще и универсальный антидот, ибо что за Поттера, что за чистокровку ей могли устроить очень серьезные неприятности.
Алена проснулась утром, живот уже не болел. Оглядевшись, девочка заметила спящего зеленоглазика, а остальные койки были пусты. Вокруг все было белым, то есть это могла быть ривьера, так лагерный лазарет назывался. «Неужели выжили только мы?» — подумала девочка. Маму зеленоглазика было жалко до слез, уж очень хорошей она была…
— Мисс Лавгуд, вы здоровы, — лагерная врачиха возникла возле кровати неожиданно, отчего Аленка вся сжалась в ожидании первого, самого страшного, удара. — Переодевайтесь, вы свободны.
— Яволь… — пискнула девочка, все еще страшась характерного свиста, но ничего не происходило, отчего она открыла глаза, никого рядом не увидев, и принялась быстро переодеваться, чтобы успеть убежать до того, как врачиха передумает.
Мадам Помфри была сильно озадачена — мисс Лавгуд ее испугалась, причем очень сильно, это-то медиведьма видела, поэтому женщина, не обратив внимание на сказанное первокурсницей, отошла к мистеру Поттеру. Причина такого страха у девочки от мадам Помфри ускользала, но предположения были, поэтому женщина просто пожала плечами, не желая лезть во внутрисемейные отношения чистокровных.
Выскочившая из Больничного Крыла Аленка не знала бы куда бежать, если бы не встретила маму Гарри, которую звали Гермиона. Она, конечно же, шла в сторону лазарета, чтобы помочь мальчику. Увидеть ее живой было так здорово, что Аленка не сдержалась, радостно подбежав к кудрявой девочке.
— Как здорово, что ты жива! — огорошила она Гермиону сходу. — Твой Гарри тоже вроде бы выжил, а кто умер, я не знаю.