Мы подъехали к воротам. Никого.
— Притормозите здесь, я назовусь сторожу, — сказал я таксисту. — Чтобы проехать внутрь, пропуск не требуется.
— Как скажете, шеф, — ответил тот.
Он притормозил у сторожки. Из окна выглядывал сторож, дежуривший с полуночи до восьми утра,
— Мэннинг! — крикнул я, оставаясь в темноте. Он поднял руку.
— Пожалуйста, мистер Мэннинг.
Таксист переключил скорость и снова двинул вперед. И вдруг остановился. Кто-то кричал нам вслед.
— Минуточку, мистер Мэннинг!
Я оглянулся. Сторож вышел из дверей.
— Чуть не забыл. Минут десять назад вам звонила женщина…
Но я не слушал. Я заглянул в окно сторожки и похолодел. Там был старина Кристиансен. Он только что поднялся со стула и выглядывал из окна с удивленным выражением. Потом повернулся к двери. Другой сторож все говорил, стоя у дверцы такси:
— Крис как раз собирался передать вам. Он сказал, что вы на барже.
Я шевельнуться не мог, не то что ответить. Кристиансен теперь стоял рядом со своим сменщиком, глядя на меня.
— Черт возьми, мистер Мэннинг! Когда вы вышли? Я вас не видел.
Ощущение было такое, будто у меня отвалился язык.
— Ну, я…
Думать было невозможно. Это был какой-то кошмар.
— Я выехал со своим приятелем. Помнишь? Решили пропустить по паре кружек пива. Было, наверно, около двенадцати.
Теперь я не мог остановиться. Я отрешенно слушал собственный голос и ничего не мог с собой поделать.
— Да, где-то около этого. Я еще помахал тебе, помнишь? Это мой старый друг. Пропустили по паре кружек пива.
Так вы были в той машине, когда она выезжала? Он уставился на меня, явно ничего не понимая.
— Черт меня подери совсем. Я прямо в нее смотрел, а вас не заметил. Должно быть, становлюсь рассеянным. А я еще собирался пойти на баржу сказать вам, что звонила женщина…
Вдруг он смолк, потом спросил участливо.
— Ой, что это у вас с лицом, мистер Мэннинг?
В этом-то был весь ужас. Ничего особенного не происходит. Меня ни в чем не обвиняют, меня не пытают в гестапо, не применяют ко мне допрос третьей степени. Просто кудахчут два милых одиноких старика, которые хотят мне помочь. Я им интересен. Они вынуждены сидеть здесь по восемь часов в день, охранять эту чертову верфь, где единственная живая душа, единственный человек, с кем можно поговорить и кто создает, пусть иллюзорное, впечатление связи с миром, где что-то может произойти, — это я, так что я им нравлюсь и им интересно знать, когда я ухожу и когда возвращаюсь. Вот и все. Теперь они запомнят каждое слово этого разговора.
— А, это… — пробормотал я, ощупывая свое лицо с таким видом, будто удивлялся, что оно у меня вообще есть. — Искал тут кое-что в кладовке и упал.
— Бывает, — сказал он рассудительно. — Надо чем-нибудь смазать порезы. А то может попасть инфекция. Лучше не рисковать. При этом поганом климате, духоте, сырости…
— Да, конечно, — сказал я. — Спасибо. Наконец мы двинулись дальше. Господи, неужели это кончилось? Кончилось, да не все. Кошмар продолжается. Таксист проехал через эллинг и остановился на пирсе. Я вышел прямо под лампочкой. Теперь все равно. Теперь уже все равно.
Он вручил мне сдачу. Я дал ему на чай двадцать пять центов.
— Спасибо, шеф, — говорит.
Потом посмотрел с ухмылкой на мое лицо и распухшую руку и добавил.
— На того парня, с кем вы так резвились, небось, страшно смотреть.
Он уехал.
Я подошел к краю пирса, поставил ногу на его широкий бордюр и стал смотреть в темную воду, почти не замечая, что по фарватеру идет мощный буксир с целым караваном барж. «Как все просто! — думал я с ужасом. — Старику не хотелось возвращаться в свою бесцветную комнату в пансионе и сидеть там в четырех стенах. Вот и все».
Я старался обдумать ситуацию. Каковы у меня шансы теперь? Через несколько дней тело всплывет где-нибудь на побережье, и полиция начнет поиски. И первым делом они, конечно, опросят охрану доков.
Всплывет? В этом все дело. Он не должен всплыть. Необходимо это предотвратить. Я взглянул вниз и содрогнулся. Смогу ли я еще раз нырнуть туда? Еще раз? Нырять придется несколько раз. Слишком много времени и дыхания уходит на спуск и подъем. А мне еще надо прикрутить его проволокой к подножию одной из свай. Но можно зарядить баллоны второго акваланга. С ним будет много легче.
Тут я замер. То, что я видел, было кошмарней всего. Это был исчезающий за поворотом буксир, тянущий баржи к нефтебазе в конце фарватера. Как это я, профессиональный водолаз, мог сразу не понять, что своими мощными винтами он поднял со дна тучи ила? В такой воде даже свет тысячеваттного фонаря покажется мерцанием светлячка на расстоянии трех дюймов.