— Она последовательно защищала вас, господин Стефансен. Все время уверяла, что вы невиновны. Как настоящий друг.
— Ну да. Недругом она не стала. Желает мне только добра. Я в этом не сомневаюсь. А вообще-то я ей безразличен. Она знает себе цену. — Он добавил неуверенно: — Она не знала, что я присвоил деньги, поверьте мне.
— М-м-м-м, — промычал Вебстер.
— Да нет же, точно не знала, никто не знал об этом. Представился случай, и я воспользовался им, чтобы уехать от всего подальше.
— М-м-м-м, — промычал Вебстер.
Когда Холмгрен решил лично пересылать все крупные суммы, он сделал это по подсказке Стефансена. У того к этому времени сложился план. Он в самом деле нервничал и сослался на нервы — дескать, не в состоянии ходить на почту с такими деньгами, Холмгрен расписывался в маленькой тетрадке, постепенно набралось около четверти миллиона крон. Но шестьдесят тысяч взял себе Стефансен, записал их в тетрадке и отправился в Осло, чтобы оттуда двинуться дальше. Однако сообразил, что вся эта затея — чистая глупость. Всякий сообразит, что кассир покидает страну, совершив растрату. (Правда, перед тем он внушал себе, что Холмгрен не станет его задерживать.) В Осло на него напал страх, нервы сдали окончательно, и он лег в больницу. Когда явилась полиция, он и впрямь ничего не помнил. Под конец убедил себя, что ни в чем не виновен. Внезапная смерть Холмгрена упростила дело — тот уже ничего не мог заявить.
Вебстер кивнул.
— Ваше счастье, что вы лежали в больнице, иначе все думали бы, что это вы его убили.
Вебстер продолжал записывать показания Стефансена,
Кассир совершенно не представлял себе, как Холмгрен распорядился недостающей суммой — около четверти миллиона крон. Он получал деньги в кассе, расписывался и шел на почту, чтобы отправить адресату.
Вебстер задавал вопрос за вопросом, медленно прохаживаясь по камере. Пока что он вынужден был довольствоваться тем, что уже услышал. Ему не раз доводилось по кусочкам выжимать истину из «клиентов», которые не спешили выкладывать все сразу. Стефансена поймали с поличным, нашли шестьдесят тысяч. Ему оставалось только признаться, что он и посчитал за лучшее. Что ж, возможно, он говорит правду. Но Вебстер не мог довольствоваться предположениями, ему требовались точные факты. И как-никак, часть пути пройдена.
Он произнес извиняющимся голосом, словно ему только что пришло в голову, что это вытекает из рассказа Стефансена:
— Скажите, господин Стефансен, я верно понял вас, у вашей жены были близкие отношения с Холмгреном?
— Верно поняли, — уныло ответил Стефансен, — совершенно верно. Почти с самого начала. Еще и года не прошло после того, как мы поженились. Я это знал. Странно. Мы жили какой-то двойной жизнью. Я не мог его ненавидеть, напротив — восхищался его энергией и деловитостью, которых мне так не хватало. Она не требовала развода, об этом вовсе не было речи. Он был ей нужен. Они подолгу не встречались, я это чувствовал. Потом возобновляли отношения, и это я тоже чувствовал. Я зависел от нее чисто по-человечески, боялся, что она потребует развода… Должно быть, сам Холмгрен не желал жениться на ней. Потому, наверно, что она тогда ушла от него.
Вебстер повернулся лицом к окну.
— Еще и дети, — заметил он, — Должно быть, это сближало вас?
— Это дети Холмгрена, — спокойно ответил Стефансен. — Не знаю даже, стал бы я так любить собственных детей.
Вебстер кивнул. Он знал, кто отец этих детей. Фотография Холмгрена, которую увеличил Ник Дал, все ему сказала в конце концов.
15
Несколько дней Вебстер был плотно занят важными делами — кражи со взломом, убийство. Разумеется, все задержанные твердили о своей полной невиновности. Но затем кто-то один начинал валить на другого, и, как всегда, дело раскручивалось. Знай набирайся терпения записывать длинные романы. До чего же эти малые были мастера сочинять. Фантазии хоть отбавляй; им бы столько же уважения к правопорядку. Убийство было скорее непреднамереннее. Вебстер проникся сочувствием к арестованному. Адвокат не жалел сил, отстаивая версию несчастного случая.
Жена Вебстера затеяла большую стирку. Ее вполне устраивало, что он не обедает дома. Поразмыслив, он остановил свой выбор на ресторане «Энгебрет». Наслаждался трапезой не спеша. Хороший сочный бифштекс с луком, в виде исключения. Очень уж проголодался. Отборный картофель. Превосходный суп из цветной капусты. Он ел за троих. Администрация лесопильного завода назначила вознаграждение — десять процентов от суммы, которую удастся обнаружить. Естественно, Нику Далу причиталась своя доля — скажем, одна четверть. А еще этот хитрец лихо зарабатывает на открытках с видами Глеммена, Лислебю и других селений по соседству. Увеличения тоже приносят славный доход. Ромовый пудинг с киселем. Кофе с коньяком. Этта сумеет держать его в руках, славная девушка. «Порядочная», — говорит Ник. Гм.