А вот просто отсканировать код в поисках специфических текстовых элементов – проще простого. И ничуть не труднее отредактировать код, обойдя такой элемент, – даже если точно не представляешь, что делаешь.
Рикеттс запустил поиск. В плененном шреддере содержалось восемьдесят семь ссылок на текстовую последовательность «Лени Кларк» и ее шестнадцатеричный символ, на стандартный код по обмену информацией и фонетические эквиваленты. Шесть из них спали всего в нескольких мегабайтах от стоп‑кодона, прерывавшего транскрипцию на этой линии и переводившего ее на другие.
– Значит, если вырезать этот кодон, – предложила Кларк, – тогда все источники, что ниже него, проснутся?
Парень, озаренный сиянием данных, кивнул:
– Но мы все равно не знаем, что они делают.
– Попробуем догадаться.
– Заставляют «лени» любить «лени», – улыбнулся Рикеттс. Кларк заметила, что еще один из его жизненных показателей ушел в красную зону.
«Может, когда‑нибудь», – подумала она.
Разобраться было несложно – для того, кто знал, откуда взялись эти монстры. Сплайсинг оказался достаточно простым – для того, кто умел кодировать. Стоило этим двум элементам сойтись, и вся революция свершилась за каких‑то пятнадцать минут.
Рикеттс сломался на шестнадцатой.
– Я... ахх... – Дрожащий звук, скорее выдох, чем голос. Рука тихо шлепнула по матрасу, планшет выпал из пальцев. Телеметрия дала пик по дюжине осей и вытянулась по светящимся асимптотам. Кларк целых десять минут беспомощно наблюдала за тем, как примитивные механизмы пытаются превратить падение в управляемый спуск.
Им почти удалось. Рикеттс выровнялся над самым горизонтом обморока.
– Мы... справились, – перевела «Вакита». Мальчик так и не снял гарнитуру.
– Ты справился, – мягко поправила Кларк.
– Спорим, это... сработает...
– Проверим, – прошептала она. – Береги силы.
Адренокортикоиды стабилизировались. Кардиограмма
сперва заикалась, потом забилась ровно.
– Правда хочешь сломать?..
Он знал, они это уже обсуждали.
– Обменять Североамериканскую сеть на саму Америку. Разве не выгодная сделка?
– Не знаю...
– Мы этого вместе добились, – ласково напомнила она. – Это ты сделал.
– Хотел проверить, смогу ли... потому что ты...
Потому что она нуждалась в его помощи, а он хотел ее поразить. Потому что маленький дикарь из глуши впервые увидел такую экзотическую штучку, как Лени Кларк, и пошел бы на все, лишь бы хоть чуть‑чуть приблизиться к ней.
Как будто она не знала об этом с самого начала. Как будто не использовала его.
– Если ошиблись, – сказал, умирая, Рикеттс, – все рухнет.
«Если я права, все уже рухнуло. Просто мы еще об этом не знаем».
– Рик... они использовали м... ее против нас.
– Лени...
– Ш‑ш, – сказала она. – Отдыхай.
Несколько секунд «Вакита» вокруг них гудела и щелкала. Потом перевела новое сообщение:
– Закончишь что начала?
Она знала ответ. Просто удивилась и устыдилась, что у этого подростка хватило ума спросить.
– Не закончу, – наконец сказала она. – Исправлю.
– Друзья, если бы узнали, меня бы убили, – задумчиво протянула машина голосом Рикеттса. – Хотя, – добавил он, теперь уже своим голосом, похожим на шорох соломы, – я, наверно... все равно умру. Да?
Индикаторы телеметрии горели в темноте холодными кострами. В тишине вздыхали вентиляторы «Вакиты».
– Думаю, что да, – сказала она. – Мне очень жаль, Рикеттс.
Слабо чмокнули губы, почти невидимая голова шевельнулась – может быть, кивнула.
– Ага, я так и... думал. Хоть и странно. Мне же вроде как стало... лучше.
Кларк закусила губу. Вкус крови.
– Скоро? – спросил Рикеттс.
– Не знаю.
– Черт, – выдохнул он, помолчав. – Ну... пока. Я... похоже...
«Пока», – подумала она, но сказать не сумела. Она стояла, слепая и немая, с перехваченным горлом. В темноте что‑то неуловимо сдвинулось: словно кто‑то, долго задерживавший дыхание, наконец выдохнул. Лени протянула руку. Мембрана прогнулась, пропустила внутрь. Она нашла его ладонь и сжала ее сквозь пленку толщиной в молекулу.