Актон вскрыл себя. Лени видит, как плоть отслаивается около водозаборника, там, где мясо превращается в пластик, около трубок, которые переносят кровь, и тех, где течет антифриз. В одной руке он держит инструмент, исчезающий в полости, вращающийся наконечник тихо жужжит.
Актон задевает нерв где‑то внутри и подскакивает, будто его дернуло током.
– Ты ранен? – спрашивает Кларк.
Он отрывается от процесса и смотрит на нее.
– А, привет.
Она указывает на рассеченную грудную клетку:
– Это мешкорот?..
Актон качает головой:
– Нет. Нет, он только поставил мне синяк на ноге. Я тут небольшой подгонкой занимаюсь.
– Подгонкой?
– Тонкой настройкой. – Он усмехается. – Обживаю оборудование.
Не срабатывает. Улыбка почему‑то кажется пустой. Мускулы совершенно привычно растягивают губы, но вся мимика сосредоточена в нижней части лица. Одетые в линзы глаза холодом напоминают свежевыпавший снег, незапятнанный топографией следов. Кларк не понимает, почему они не беспокоили ее никогда раньше, и только тут до нее доходит, что она впервые видит улыбку бодрствующего рифтера.
– Это явно необязательная процедура, – замечает Кларк.
– Почему нет? – Улыбка Актона постепенно иссякает.
– Тонкая настройка. Мы, по замыслу, должны самонастраиваться.
– Точно. Вот я себя и настраиваю.
– В смысле…
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Я… подстраиваю работу под себя. – Его рука двигается внутри грудной клетки, словно сама по себе, что‑то подправляя. – Я считаю, что могу добиться лучших показателей, если выведу настройки чуть‑чуть за пределы спецификаций, одобренных начальством.
Кларк слышит краткий, жалкий скрежет металла о металл.
– И как же?
Актон вынимает руку, закрывает дыру плотью.
– Пока я еще точно не уверен.
Берет второй инструмент, запаивает шов на груди, потом, поводя плечами, залезает в костюм и запечатывает его. Теперь он снова целый, как и любой рифтер.
– Дам тебе знать, когда в следующий раз отправлюсь наружу, – говорит он, протискиваясь мимо и небрежно кладя руку ей на плечо.
Она почти не вздрагивает.
Актон останавливается. Он, кажется, смотрит прямо сквозь нее и медленно произносит:
– Ты нервничаешь.
– Да.
– Тебе не нравится, когда тебя касаются.
Его рука лежит на ее ключице, как оскорбление.
Лени вспоминает: у нее такие же доспехи, как и у него. Немного расслабляется.
– Это не на всех распространяется, – врет она. – Только на некоторых людей.
Актон как будто размышляет над тем, какую колкость сказать, решает, достойна ли ее фраза ответа в принципе. Потом убирает руку.
– Неприятная фобия для такого тесного места, – говорит он, отворачиваясь.
«Тесного? Да в моем распоряжении весь чертов океан!»
Но новичок уже поднимается по лестнице.
Извергается очередной гейзер. Обжигающая вода выстреливает из трубы в северной части Жерла, остывает и смешивается с ледяным соленым раствором; микробы бешено светятся пойманным вихрем. Вода полнится несформировавшимся паром, так и не появившимся из‑за веса в триста атмосфер.
Актон находится в десяти метрах от дна в потоке мерцающего голубого света.
Она подплывает к нему снизу.
– Наката сказала, что ты все еще тут, – жужжит Лени. – Сказала, ты ждал извержения этой штуки.
Он не удостаивает ее взгляда.
– Правильно.
– Тебе повезло, что гейзер проснулся. Ты мог проторчать тут много дней. – Кларк отворачивается, направляясь к генераторам.
– Полагаю, – произносит Актон, – он иссякнет через минуту или две.
Она резко выворачивается и замирает перед ним.
– Слушай, все эти извержения… – Она роется в памяти, ища подходящее слово, – …Беспорядочны.
– Угу.
– Их невозможно предсказать.
– Многощетинковые черви могут их предсказывать. Моллюски и короткохвосты могут. А почему я не могу?
– О чем ты говоришь?
– Они могут сказать, когда что‑то готово взорваться. Как‑нибудь оглянись вокруг, сама увидишь. Они реагируют, прежде чем это случится.
Она оглядывается вокруг. Моллюски ведут себя как моллюски. Черви занимаются своими делами. Короткохвостые ракообразные привычно суетятся на дне.
– Как они реагируют?
– Целесообразно, в конце концов. Эти источники кормят их, но могут и сварить. За несколько миллионов лет местные обитатели научились читать знаки, так?
Гейзер икает. Поток качается, свет меркнет по его краям.
Актон смотрит на запястье.
– Неплохо.
– Повезло, – говорит Кларк, вокодер прячет ее неуверенность.