Лабин улиц не видел. Возможно, только проводку под ними.
Кларк нашла для них магазин в тени нависающего третьего этажа. Половина торговых автоматов не работала, но меню на раздатчике «Левайс» заманчиво мигало. Лабин предложил сменить ее комбинезон на что‑нибудь другое и хотел расплатиться через запястник, но машина учуяла вделанный когда‑то в бедро Кларк и давно забытый платежный чип, на котором еще лежало нерастраченное жалованье от Энергосети. Пока автомат снимал лазером код, Лабин прошел чуть дальше и разжился щитком ночного видения и кремом «Джонсон и Джонсон».
Лабин шептал что‑то в запястник, а Кларк переодевалась, гадая, обращается он к программе или к живому человеку. Из обрывка переговоров она поняла, что они находились в северном ядре Торомильтона.
Теперь им было куда идти. С городского дна они поднялись на горный хребет небоскребов – большей частью офисных зданий, давно превращенных в общежития для тех, кто сумел оплатить переезд с «окраин», когда включились генераторы поля. Здесь тоже царила пустота: похоже, горожане в ночное время сидели по домам.
Кларк чувствовала себя собакой‑поводырем, помогающей хозяину найти пасхальные яйца. Он давал указания, она вела. Лабин на ходу безостановочно бормотал в запястник. От этих заклинаний на их пути в самых неподходящих местах появлялось все больше странных предметов: ящик без швов размером чуть больше планшета среди труб общественного туалета; новый запястник в фирменной упаковке на полу пустого лифта. Там Лабин оставил свой старый вместе с запечатанным пакетом дерм и парочкой блоков из своего снаряжения.
У торговой стены на том же этаже он заказал рулон полупроницаемой клейкой ленты и клон‑гамбургеры с ветчиной и сырой. Ленту выдали без заминки, а вот еды не оказалось: вместо контейнеров размером с ладонь автомат выкатил приплюснутые цилиндрики со скругленными краями. Вскрыв один, Лабин вытащил пенсне с полупрозрачными нефритовыми стеклами и пристроил себе на нос. Чуть сжав челюсти, он задействовал какой‑ то встроенный в зубы выключатель. В левом стеклышке моргнула зеленая звездочка.
– Так‑то лучше! – Он огляделся. – С восприятием глубины, правда, проблемы.
– Интересный трюк, – восхитилась Кларк. – Сигнал идет на твои вкладки?
– Более или менее. Изображение немножко зернистое.
Дальше их повел Лабин.
– А нет ли способа попроще? – спросила Кларк, поспевая за ним. – Ты не мог просто связаться с головным офисом Энергосети?
– Сомневаюсь, что еще числюсь у них, – он свернул влево.
– Да, но тебе же...
– Они уже довольно давно не пополняют тайники, – сказал Лабин. – Я слышал, будто все, что осталось, давно присвоено унилатералами. Все приходится доставать через знакомых.
– Ты у них покупаешь?
– Не за деньги.
– А за что?
– По бартеру, – сказал он. – Придется оплатить пару старых долгов. Так сказать, оплата натурой.
В десять часов вечера они встретились с мужчиной, который достал из кармана паутинную ниточку оптического волновода и подключил ее к новому запястнику Лабина. Кен задержался на этом месте на полчаса, стоял неподвижно, только пальцы иногда подергивались, словно статуя нащупывала виртуальный воздушный поток, на котором собиралась подняться в воздух. Потом незнакомец протянул руку, коснулся волдырей на лице Лабина и сразу получил удар по плечу. Почему‑то этот обмен прикосновениями слегка встревожил Кларк. Она попыталась вспомнить, когда Кен в последний раз касался другого человека не по обязанности и не ради насилия. Не вспомнила.
– Кто это был? – спросила она позже.
– Никто, – и он тут же опроверг себя: – Он будет распространять слухи. Хотя не гарантирую, что успеет вовремя поднять тревогу.
В одиннадцать часов семь минут Лабин постучался в дверь переделанного под жилье Центра Доминиона в Торонто. Открыла смуглая мрачная женщина, похожая на привидение, ростом выше Кена на целую голову. Ее глаза сверкали поразительным желто‑оранжевым огнем – чуть ли не светились собственным светом от вживленного в радужку ксантофилла. Она тихо заговорила на странном певучем наречии, наполнив злобой каждый слог. Лабин, ответив на том же языке, протянул ей запечатанный пакетик. Выхватив его, женщина пошарила за полуоткрытой дверью, бросила к его ногам мешок – звякнувший при падении укутанным в чехлы металлом – и резко захлопнула дверь.