– Я уже похимичил с ними, Лени. Ты видишь во мне хоть какие‑то перемены, которые нельзя было бы назвать улучшениями?
Она не отвечает.
– Все дело в потенциале действия, – рассказывает Актон. – Нервы должны накопить определенный заряд, прежде чем смогут выстрелить…
– А на этой глубине они стреляют постоянно. Карл, пожалуйста…
– Тише. – Он нежно прикладывает палец к ее губам, но она отбрасывает его с неожиданной злостью.
– Карл, я серьезно. Без этих лекарств твои нервы замкнут, они сожгут тебя, я знаю…
– Ты знаешь то, что тебе сказали, – Актон резко перебивает ее. – Почему ты хоть раз не попытаешься дойти до чего‑нибудь своим умом?
Лени замолкает, уязвленная неодобрением. На койке между ними появляется пространство.
– Я – не дурак, Лени, – тихим голосом говорит Карл. – Я чуть‑чуть снизил настройки. На пять процентов. Теперь, когда я выхожу наружу, нервам требуется для активации чуть меньше стимуляции, вот и все. Это… это пробуждает тебя, Лени: я стал понимать многое. Почему‑то я чувствую себя более живым.
Она смотрит на него и ничего не говорит.
– Естественно, они говорят, что это опасно. Мы уже напугали их до смерти. Думаешь, они хотят дать нам еще больше преимуществ?
– Они нас не боятся, Карл.
– А должны. – Он снова обнимает ее. – Не хочешь попробовать?
И она неожиданно словно оказывается снаружи, по‑прежнему обнаженная.
– Нет.
– Тут не о чем волноваться, Лен. Я уже сыграл роль подопытной свинки. Откройся мне, и я подкручу настройки сам, займет не больше десяти минут.
– Я не хочу, не готова, Карл. По крайней мере, пока. Может, кто‑то другой.
Он качает головой.
– Они мне не доверяют.
– Но ты не можешь их за это винить.
– А я и не виню. – Он ухмыляется, показывая зубы, острые и белые, почти как линзы. – Но даже если бы они мне доверяли, то все равно ничего не сделали бы до того, как ты решишь, что все в порядке.
Она смотрит на него:
– Это еще почему?
– Ты здесь главная, Лен.
– Полная чушь. Вот этого тебе точно не говорили.
– А и не надо было. Это же очевидно.
– Я здесь дольше, чем большинство. Как и Лабин. Но всем на это наплевать.
Актон едва заметно хмурится.
– Нет. Не думаю, что дело во времени пребывания на дне. Но ты – лидер этой стаи. Волчица‑вожак. Хренова Акела.
Кларк опять качает головой. Она роется в памяти, ищет что угодно, лишь бы оно противоречило абсурдным заявлениям Актона. И ничего не находит.
Ее начинает подташнивать.
Карл прижимает Лени к себе.
– Плохо дело, любимая. Думаю, новый костюм явно сидит кривовато после такой продолжительной карьеры жертвы, а?
Кларк отворачивается и принимается изучать палубу.
– Но, в любом случае, подумай об этом, – шепчет ей на ухо Актон. – Гарантирую, что почувствуешь себя живой вдвойне, не такой, как сейчас.
– А это и так получается, – напоминает ему Кларк. – Каждый раз, когда выхожу наружу. Для этого мне не нужно подкручивать внутренности.
«По крайней мере, не эти внутренности».
– Это совсем другое, – настаивает он.
Лени смотрит на него и улыбается, надеясь, что он не будет на нее давить.
«Неужели он действительно ждет, что я позволю ему вот так меня взрезать?» – думает она, а потом понимает, что, может, когда‑нибудь и позволит, если опасение потерять его неожиданно станет слишком большим и подчинит себе все другие страхи. И будет это уже далеко не в первый раз.
Вдвойне живой, значит. Прячась за улыбкой, Кларк размышляет: это будет вдвое больше всей ее жизни. Пока не самая шикарная перспектива.
Сзади идет свет; гонит тень по дну. Она не может вспомнить, сколько пробыла здесь. Чувствует неожиданный холод…
«Фишер?»
…прежде чем верх берет здравый смысл. Джерри не стал бы пользоваться фонарем.
– Лени?
Она разворачивается вокруг своей оси, видит силуэт, парящий в паре метров от нее. Фонарь глазом циклопа сияет у него во лбу. Кларк слышит беззвучное жужжание, искаженный эквивалент того, как Брандер откашливается, прочищая горло.
– Джуди сказала, что ты здесь, – объясняет он.
– Джуди. – Лени хочет задать вопрос, но вокодер по пути теряет интонации.
– Ага. Она вроде как следит за тобой иногда.
Кларк обдумывает эту новость.
– Скажи ей, что я безвредна.
– Дело не в этом, – жужжит он. – Думаю, она просто… беспокоится…
Лени чувствует, как мускулы в уголках рта слегка подергиваются. Думает, что, может быть, сейчас даже улыбнется.
– Значит, предполагаю, мы с тобой на дежурстве, – говорит она спустя секунду.
Головной фонарь качается вверх‑вниз.
– Именно. Надо отодрать кучу моллюсков. Заняться квалифицированным трудом.