– Третья танковая армия гуннов уже в Далмации, в одном дневном переходе от Рима… А император подписал с Аттилой Восьмым договор о расширении культурного обмена… Теперь студентов-гуннов ждут университеты Рима и Милана… В обмен на доступ к нефтяным полям Дакии… Но мне… если честно… плевать… Я… свое… отслужил… Буду… выращивать… виноград… на вилле… и сыновей… В глухой провинции… у моря… К черту… все… Уф-ф-ф!.. Хорошо-то как…
Кассий оттолкнул скользкую от пота фракийку, отвалился на спинку кресла и хлебнул охлажденного вина.
– Гм, – промычал Приск, придерживая за бедра скачущую на нем сарматку. – А я-то, грешным делом, думал, что вы ударитесь в политику. С таким-то тестем! Прямая дорога в Сенат. От простого трибуна – до консула, а?
– К черту, – сказал Кассий, выбираясь из кресла. – Хватит с меня войн. А подковерные интриги – точно не мое.
Он прошлепал босиком к двери, ведущей в термы. За спиной закричала сарматка, и утробно зарычал Приск.
В термах из-за клубов серого пара царил полумрак. Мраморный пол приятно грел босые ступни. Из пасти золотого льва с журчанием лилась струйка ледяной воды – под нее трибун сунул голову, намочив волосы, а потом уселся на скамью и закрыл глаза, позволив мышцам расслабленно обмякнуть от жары. Время остановилось; пропали заботы о судьбе Рима, замыслах гуннов, культурном распаде, двуличном Фортунате и ветреной Виринее…
Было только здесь и сейчас; так жил Рим. И Кассий стал частью его.
…Дно бассейна украшала мозаика: орел, сжимающий в когтях буквы SPQR, в окружении обнаженных гетер, водящих хоровод с сатирами. С одной стороны на это взирал грозный Марс с мечом в руке, а с другой – веселый Вакх с виноградной гроздью.
Кассий проплыл от Марса до Вакха под водой, задержав дыхание и мощными гребками посылая тело вперед. Плыть было удовольствием. Прохладная, чуть голубоватая вода омывала распаренное тело. Легкие жгло. Когда воздух закончился, трибун одним рывком выбросил себя из воды и, жадно вдыхая, вцепился в бортик бассейна.
Он стоял у лесенки, ведущей в бассейн: молодой парень лет двадцати, со стрижкой легионера, но слишком тщедушный для службы, одетый в шорты и футболку, что выделяло его из толпы голых легионеров, - и смотрел на трибуна с восхищением, из-за чего Кассий мимо воли вспомнил слова Фортуната о нравах современной римской молодежи – но потом разглядел на плече юноши (там, где легионерам набивали герб легиона и группу крови) вытатуированную волчью морду, и сообразил, кто это мог быть.
– Трибун Кассий Марциллиан? – вытянулся в струну юноша и попытался щелкнуть несуществующими каблуками.
Кассий отбросил со лба налипшие волосы и вылез из бассейна по лесенке, молча разглядывая нежданного поклонника.
– Меня зовут Ренат Стаберий, я кесарь римского отделения «Люпус Эст».
У двадцатилетнего кесаря еще виднелись следы юношеских прыщей на узкой крысиной мордочке, а между передних зубов зиял внушительных размеров свистун. Но Стаберий был отнюдь не хилый – просто худосочный, и страшно жилистый при этом. На тонкой шее перекатывался острый кадык.
– И что? – спросил Кассий, выпрямляясь в свой немалый рост рядом с «люпусом».
– Сенатор Фортунат, – невольно попятившись, промямлил кесарь, – порекомендовал обратиться к вам…
– По поводу?
– Пригласить вас… – совсем сбился Ренат, – для проведения… Урока… военно-патриотического воспитания… Рассказать о службе в легионе… Сенатор просил передать вам, что этим вы окажете большую услугу ему лично! – выпалил он козырный аргумент.
Кассий раздраженно передернул плечами. Начинается, подумал он. Помогаем будущей родне делать политическую карьеру. Или Приск прав, и Фортунат имеет виды на меня? Как-никак, ветеран, весь в наградах… К черту все. Вилла и виноградники.
– Там будет дочь сенатора, госпожа Виринея! – добавил сникший было Ренат.
– Хорошо, – сказал Кассий. – Я приду.
***
Фидах назначил встречу на половину одиннадцатого, под мостом Фабричо. Фонари на набережной горели через один, озаряя улицу грязновато-рыжим светом. Бран припарковал лимузин у обочины, выбрался наружу, закрыл за собой влажно чмокнувшую дверцу и огляделся.
Вокруг не было ни души. Дыхание вырывалось изо рта облачком пара.
Знакомый пикап уже ждал, втиснувшись между могучими быками моста. Бран не торопясь спустился по лестнице к каменистому берегу Тибра, еще раз огляделся. Бродячие собаки что-то грызли у основания набережной, и чуть дальше дремал бездомный, укрывшись картонными коробками. Все было спокойно, и Бран подошел к пикапу.
– Ого! – сказал Фидах и одобрительно присвистнул. – Растем, да? Делаем карьеру?