— Гарольд, — обратился генерал-легат к своему адъютанту. — Собери командиров когорт в штабе.
Бросать цитадель Намюра он не будет и оставит здесь часть подразделений, а сам отправится чуть дальше, чтобы посмотреть, что творится на севере.
Подкрепление прибудет через пару-тройку дней, поэтому глубоко заходить не стоит.
«Конная разведка всё проверит», — подумал Хельмут.
Император, на одном из последних совещаний с генштабом, говорил, что грядёт война нового рода — старые тактики останутся в прошлом, а главным оружием легионера станет пехотная лопата.
Объяснял он это тем, что скоро противник начнёт догадываться о причинах своих катастрофических потерь на поле боя. Кто-то свяжет это с линейной тактикой и скорострельностью новых шлезвигских винтовок, делающих по 8–12 выстрелов в минуту. А уже это наблюдение приведёт к тому, что стихийно возникающий на поле боя рассыпной строй — это не то, с чем нужно бороться, а новая тактика, пригодная для современных боевых действий.
Но императорские легионы давно уже шагнули дальше — они воюют в стрелковых цепях, потенциально беззащитных против кавалерии, но поразительно эффективных даже против пехоты в рассыпном строю.
Говорят, что у французской и английской армий появились «рыцари», то есть, кавалеристы, облачённые в пуленепробиваемую броню. Считается, что они отлично справляются с легионами императора, ведь в России «рыцари» сумели уничтожить целую когорту легионеров, пусть это и не повлияло на исход той битвы.
У мятежников никакой бронированной кавалерии нет, это слишком дорого, поэтому будущее генеральное сражение будет вестись классическими методами.
«Посмотрим, что они выкинут», — подумал Вебер.
//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 25 августа 1749 года//
Михаил Васильевич Ломоносов тонул в бумагах.
Все горизонтальные поверхности его кабинета уставлены кипами папок, а сам он сидел за своим письменным столом и изучал всё это.
Он до сих пор разгребает последствия деятельности Эрика аф Лингрена, шведа, выпившего крови больше, чем все комары вместе взятые.
Аф Лингрен проводил какие-то загадочные финансовые махинации, нацеленные на сокрытие доходов казны — ему очень нужны были деньги, поэтому он пользовался абсолютной властью малолетнего Ивана Антоновича, временно русского императора Иоанна III.
И этот бардак, устроенный в финансовой документации империи, разгребать ещё долгие месяцы, потому что решительно непонятно, каким документам можно верить, что подлог, что не совсем подлог, а что составлено добросовестно, но опирается на подложные исходные данные…
Параллельно с этим, Михаил Васильевич занимается реформой управления финансами, наказанием выявленных преступников и старательно дистанцируется от неразрешённого религиозного вопроса.
Последнее — головная боль Ломоносова, так как единственное верное решение конфликтует с поставленной императором задачей.
Ему поручено покончить с Патриархатом, восстановить Синод и довести до логического конца секуляризацию.
Первое и второе он уже сделал, а вот секуляризация…
Попы с трудом стерпели восстановление расформированного мятежниками Святейшего правительствующего синода, ведь у них только что был Патриархат, а подготовку секуляризации восприняли в штыки — ходят неясные слухи о том, что попы готовы поднимать против «немцев» русское крестьянство.
Ломоносов секуляризацию приостановил, потому что страна воюет в Европе и нельзя своими руками развязывать новый мятеж в Российской империи — его поставили сюда не за этим.
Проблем хватает и без этого.
— К вам обер-прокурор Кречетников, — заглянул Геннадий, личный секретарь Михаила Васильевича.
— Проси, — разрешил главный консилиариус Сената Российской империи.
Правительствующий Сенат, после серии совещаний с императором, был разогнан. Его Императорское Величество решил, что проще собрать Сенат заново, чем пытаться заставить работать этот.
— Приветствую вас, Ваша светлость, — поклонился Кречетников.
Михаила, за результаты работы в Швеции, наградили титулом герцога Штирийского. Это ничего не значит, титул сугубо формальный, а Штирией управляет назначенная императорская администрация. Император сказал, что это нужно для увеличения политического веса — пока что, придётся мириться с существованием некоторого количества ещё не до конца изживших себя феодальных аристократов, поэтому важно, чтобы ставленник императора был при титуле. И Михаил стал формальным главой герцогства, в котором никогда не был.