При Анне Иоанновне, в 1731 году, в подданство Российской империи пошёл Младший жуз, а в 1740 году под протекторат Российской империи попросился Средний жуз. Но в последнем случае это лишь протекторат, поэтому автономия на местах очень велика, а Таргус не привык к подобному.
Казаки стоят на границе Среднего жуза — у них там станицы и иррегулярные воинские формирования, подчиняющиеся императорской короне. Местными центрами имперской власти являются Оренбург и Омск, где уже стоят когорты XIII-го легиона «Пьетас». Казаки побоялись связываться, потому что кругом враги, опереться не на что и, в их случае, провал мятежа более очевиден, чем у яицких казаков.
— Ожидаемая рациональность, — улыбнулся Таргус. — Но продолжай следить за ними — если будет хоть какой-то намёк на нелояльность престолу…
Оренбургская и Сибирские линии очень важны, но разместить там легионеров Таргус не может, потому что всё упирается в логистику. Легионы стоят очень дорого, не только в формировании, но ещё и в содержании, потому что они не сеют и не жнут. А казаки и сеют, и жнут, и скотоводством занимаются, поэтому значительная часть нагрузки по их содержанию лежит на их собственных плечах. Это удобно, но это неправильно.
Только вот ничего с этим не поделать, пока не будут проложены железные дороги. Таргус ускоряет этот процесс, как может, но существуют естественные ограничения, включающие как скорость изготовления рельс, так и скорость строительства дорог.
Классическими методами легионы снабжать будет слишком дорого, поэтому реальная власть Таргуса, проводимая его легионами, простирается не так далеко, как всем кажется…
Решением проблемы виделась организация логистического центра в Екатеринбурге. Сравнительно недавно, в 1745 году, рядом с Екатеринбургом обнаружилось рудное золото, поэтому Таргусу резко стал очень интересен этот регион и он, в любом случае, собирался вкладываться в него, потому что золото — это кровь экономики и его никогда не бывает слишком много.
Там есть Екатеринбургский железоделательный завод, который необходимо расширить и модернизировать. Ресурсов там много: медь, железо, золото…
«Возможно, имеет смысл создать там Промзону IV», — подумал Таргус. — «Но только после того, как будет установлена и доказана лояльность региона».
Каждая Промзона — это, потенциально, центр сепаратизма. Раскол возможен по национальному признаку, поэтому очень важно экстренно романизировать все эти массы людей, пока их сравнительно немного.
Суммарное население всех подконтрольных Таргусу стран — 56 миллионов человек. Для хорошо отлаженного механизма романизации, если вынести за скобки почти непрерывно вспыхивающие мятежи, это работёнка лет на двадцать. С мятежами и прочим — лет на тридцать-сорок.
Но численность населения будет стремительно расти, потому что Таргус, вольно или невольно, повышает уровень жизни подконтрольного населения. Он не может не делать этого, потому что уровень жизни граждан напрямую связан с их платёжеспособностью, а это непосредственно связано с налогами и иными доходами казны. С нищего населения много налогов не соберёшь, поэтому ему выгодно, чтобы население богатело.
Он мог бы пойти по пути наименьшего сопротивления, то есть, позволить всем средствам концентрироваться в руках отдельных персоналий, которых бы потом можно было грабить несправедливыми поборами, как это происходит у англосаксов и франков. Но это нерационально, потому что со всего населения, разделяющего между собой, условно, 80% всего общественного благосостояния, можно содрать гораздо больше, чем с группы сверхбогатых лиц. К тому же, эти сверхбогатые лица будут организовываться и сопротивляться поборам, что, потенциально, опасно для государства. А большинство контролировать гораздо легче и людям, имеющим небольшое состояние, психологически легче расстаться с его будто бы незначительной частью, тогда как сверхбогатое меньшинство будет драться даже за сущие крошки.
Но самое «жирное» в этой модели: средний класс, к формированию которого Таргус стремится изо всех сил и даже добивается в этом ощутимых успехов, меньше всех остальных классов стремится к переменам. Представители среднего класса хотят, чтобы «всё оставалось как сейчас», потому что сейчас, объективно, хорошо, а любые изменения — это, потенциально, социально-экономические потрясения, в ходе которых можно потерять эту лелеемую стабильность, что повлечёт роковые последствия.
Средний класс — это социальный амортизатор, который не позволит высшему и низшему классам раскачивать лодку. Первые обязательно, рано или поздно, захотят больше власти, а вторые обязательно, рано или поздно, окажутся неспособны дальше терпеть свой катастрофически низкий уровень жизни.