— Итак, мне не нужна статистика, я её и так знаю, — прервал Таргус директора лагеря. — Я хочу посмотреть на условия содержания и процесс перевоспитания.
— Хорошо, Ваше Императорское Величество, — кивнул Роберт Эрих Дифенбах. — Нам есть, что показать.
Статистика Таргусу поступает раз в квартал — он внимательно следит за динамикой поступления в лагерь неблагонадёжных элементов и преступников.
Ни в одной провинции больше нет тюрем и каторг, потому что преступников всех мастей свозят в бывшую австрийскую Промзону.
Исключительно карательный элемент из системы правосудия Таргус уже убрал, заменив его реабилитационно-карательной системой. Кара — заключение в лагерь перевоспитания, реабилитация — освобождение из него с полезной специальностью и иным мировоззрением.
Кто-то болтает, будто бы в этом лагере «промывают мозги», но эти досужие слухи имеют мало общего с реальностью. «Мозги», действительно, «промывают», но в другом контексте — подавляющее большинство преступников пошло на преступление из нужды, то есть, по пути наименьшего сопротивления, потому что люди слабы. Их всегда можно исправить, наставить на правильный путь и сделать достойными членами общества, с достойными жизненными целями.
А есть рецидивисты и психопаты, которые просто не желают идти по пути исправления и отсиживают максимальный срок, после которого выходят, снова нарушают закон и снова оказываются в лагере перевоспитания, но в отдельной его секции, из которой нет выхода. Ходит молва, что они до сих пор там сидят, но это не так — это не место содержания, а место казни.
«Я не буду тратить деньги на этих подонков, не способных понять простую вещь — либо меняйся, либо умри», — подумал Таргус. — «Ладно, если бы это было тяжело, но это ведь очень просто! Я расстелил красную ковровую дорожку перед всеми, кто желает покончить с криминалом и жить, как нормальный человек…»
— Прошу пройти за мной, Ваше Императорское Величество, — попросил Роберт Дифенбах.
Они вышли из административного здания и направились к жилым помещениям. Это пятиэтажные сооружения, внешние стены которых представляют собой ростовые панорамные окна из закалённого стекла. Каждое здание построено так, чтобы стража прекрасно видела всё происходящее в жилых помещениях, даже ночью, используя для освещения фонари.
Каждый заключённый живёт в отдельной комнате-камере, запираемой на ночь, поэтому всяческие контакты между заключёнными разрешены только во время занятий и хозяйственных работ, но состав учебных и рабочих групп меняется раз в две недели.
Всего таких камер девяносто тысяч, но есть ещё десять тысяч камер вместимостью на четыре человека каждая — они нужны для раннего адаптационного периода новоприбывших.
Стража делится на «верхнюю» и «нижнюю».
«Верхняя» стража занимается охраной стен и патрулирует платформы, установленные вдоль верхних этажей — она вооружена огнестрельным оружием, и заключённые никак не могут попасть на эти платформы.
«Нижняя» стража охраняет лагерь «на земле» и вооружена дубинками «для работы с людьми».
Штат стражи насчитывает 10 000 человек, из которых 2500 — это резерв.
Гражданский персонал насчитывает 2500 учителей различных предметов и латыни, 1200 производственных мастеров, 2000 человек технического персонала, 1000 человек медицинского персонала, 900 человек психологов и кураторов, 300 человек администрации, а также 250 офицеров из службы Зозим.
Всё это позволяет воспитывать отличных специалистов разного профиля, в совершенстве владеющих имперской и классической латынью, которым, сразу после освобождения, находятся рабочие места с оплатой не хуже, чем для обычных выпускников профильных учебных заведений. Таргус постарался создать все условия, чтобы освобождённые ничем не отличались от обычных граждан и внимательно следил, чтобы не возникало дискриминации — его государству выгодно использовать преступников максимально эффективно.
А чтобы всё точно работало, как надо, освобождённые проходят пятилетний период «социализации», то есть, закрепляются за куратором, который следит за тем, чтобы человек больше не вернулся к прежнему образу жизни.
Ну и самым важным моментом является то, что освобождённый все эти пять лет «социализируется» в другом регионе, подальше от своих прежних контактов и окружения.
На улице сейчас много «нижней» стражи, что связано с прибытием императора, но в обычное время их тут ходит не так много — разобщённые заключённые физически не могут сформировать неформальные группы и замышлять что-то, поэтому риски мятежей крайне низки.