Нечто подобное датчане испытывали во время Датской кампании Карла XII, когда шведский король, при поддержке англичан, высадился у Копенгагена и осадил его, пригрозив уничтожить город. Датчане сдались и выбыли из игры на девять лет, до того момента, как дела у Карла XII не начали идти очень плохо. Карл Фридрих вывел их из игры на эквивалентный срок, а если шведы воспользуются моментом и нанесут удар, то и, возможно, навсегда.
С убытием датского короля, Карл Фридрих первым же делом решил настроить население аннексированного Шлезвига в свою сторону: законодательно навсегда отменил крепостное право, которое было введено Кристианом VI, а также временно отменил всеобщую воинскую повинность, так как войны в ближайшее время не предполагалось, а даже если она начнётся, он рассчитывал на легионы.
Началась также типичная PR-кампания, на которую было потрачено двести двадцать тысяч рейхсталеров, включающая в себя большую ярмарку в Шлезвиге, бесплатные эль и вино с хлебом и фестиваль народной музыки, быстро превратившийся в масштабную пьянку. Всё это проводилось под недвусмысленным лозунгом: празднество в честь освобождения Шлезвига. Датчане, проживавшие в Шлезвиге, не до конца понимали, кого именно освободил германский герцог и освободил ли вообще, но в массовом праздновании с дармовой выпивкой всё же участвовали.
Пока Карл Фридрих развлекался в Готторпском замке, Таргус находился в лесу неподалёку, посреди своих легионеров.
– Ну что, голубчики, допрыгались? – спросил он у сбитых в кучу пленных датских аристократов.
Их нигде не регистрировали, почти никто, кроме легионеров, отловивших их, не знал о том, у кого они находятся.
Это вся знать, проживавшая в Шлезвиге, не успевшая смыться в Данию или Норвегию.
– Сначала я хотел использовать виселицы… – пробормотал Таргус. – Но решил подойти к этому вопросу более гуманно. Приступайте к казни.
Мужчины и женщины, старики и старухи, разновозрастная толпа отчаянно завыла. Кому-то могло стать их жалко, но Таргус уже давно забыл, что это такое. Он обнаружил в себе, в очередной раз, что не умеет прощать.
Двести шестьдесят восемь умерли в этом лесу, затем их побросали в яму, а сверху засыпали толстым слоем негашёной извести.
Таргус не был удовлетворён. Слишком мало датских аристократов.
Он сел на пони и распорядился, чтобы яму закопали, разровняли и вернули срезанный дёрн так, как было до этого.
В Шлезвиге он сразу поехал в Готторпский замок, где его встретил чем-то недовольный Фридрих Бергхольц.
– Ваша Светлость, – поклонился он.
– Завтра с утра выезжаем в Киль, – сообщил ему Таргус. – Придержи папашу, чтобы он сильно не нажирался.
– Его Светлость уже, кхм-кхм, навеселе… – покачал головой Бергхольц.
– Тогда я поеду без него, – пожал плечами Таргус. – Передай ему, что я решил устроить ночной марш для своих легионов.
Он двинулся к позициям легионов, которые в праздновании не участвовали, а находились в боевой готовности и уже собрали лагерь, ожидая приказа.
– Капитан Лютер, отдавайте команду о начале марша, – приказал Таргус, когда доехал до штаба.
//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн-Готторп, г. Киль, 1 марта 1734 года//
Таргус, доставивший в Киль два миллиона рейхсталеров контрибуции, сразу по прибытию начал бурную активность.
Были отданы приказы о начале строительства отдельного города близ «Промзоны», так как пришли сведения о том, что кто-то в очередной раз похитил рабочего из стекольного цеха.
Благодаря тому, что каждый день по прибытию в производственный цех рабочие отмечаются на пункте охраны, что является очень эффективной мерой: рабочий день длится десять часов, ещё два часа большая часть сотрудников весело проводит время в тавернах, которые сосредоточены на окраине «Промзоны», где первая кружка эля «герцогская», то есть бесплатно, вторая по пятидесятипроцентной скидке, третья по двадцатипятипроцентной скидке, а четвёртая уже за полную стоимость. Естественно, что домой после работы практически никто не уходит, поэтому два-три часа работники населяют собой «Весёлую улицу», как они прозвали участок с питейными заведениями, и только потом отбывают домой поспать. Чужих людей на «Весёлой улице» нет, все свои, в том числе и мышки-детишки, а также завербованные агенты Таргуса из взрослого населения, которые к концу вечера уже знают всё, что происходит в жизни большей части работников.
Агентуру он вербовать умел и любил, поэтому все трудящиеся в «Промзоне» рабочие и мастера, сами того не подозревая, находились у него под плотным колпаком. И иностранные шпионы, спутываясь с рабочими и мастерами, также попадали под этот колпак, что заканчивалось для них весьма печально.