Тиррениэллин эль Ноэрвель
Я взглянул на разозленную непонятно на что девчонку и мысленно тяжело вздохнул – вот только капризных девиц в качестве напарниц мне и не хватает для полного счастья! Мало того, что воины этого гарнизона по сравнению с моими боевыми товарищами из Северного являли просто жалкое зрелище, позволяя ранить себя даже будучи скрытыми лесом, так еще и эта истеричка-напарница, на защиту которой мне приходится отвлекаться вместо выполнения своей боевой задачи!
Ладно, пусть идет, куда хочет! Какое мне, собственно дело до ее капризов? Дежурство закончилось, и моя задача по ее защите тоже. Но вредная совесть все равно гложет – ну, не могу я оставить женщину в лесу, не доведя ее до гарнизона. И кто придумал отправлять баб на защиту границ?! Просто бред какой-то! Только обуза и лишние неприятности.
Но я обязан выполнять приказ командира. Сам принял на себя роль рядового бойца, сам буду и расхлебывать все возникшие в связи с этим проблемы. К подчинению я очень привык в Северном, потому выполнение чьих-то приказов (а не отдание приказов, которые все безропотно торопились выполнить, как это было когда-то, чуть больше пяти лет назад) не вызывало у меня никакого внутреннего протеста. Даже если выполнение приказа доставляло мне кучу неприятных моментов. И если уж командир поручил моим заботам столь проблемную напарницу, я выполню приказ до конца и буду заботиться о ее безопасности вплоть до возвращения в стены крепости. Все выказывания Соэллина о том, что эта жалкая девчонка – «полноценный боец», я благополучно пропустил мимо ушей: в наивные сказки для маленьких детей я давно перестал верить.
Пропустив всех своих товарищей вперед, я незаметно отстал от возвращающегося в гарнизон отряда и, неслышно скользнув в ближайший кустарник, быстро вернулся на прежнее место, где оставил Рину, уходящую вглубь леса по узкой тропинке. Направившись по следам девушки, я спустя некоторое время услышал журчание ручья, и вскоре уже шел вдоль его берега, поросшего старыми толстоствольными вязами, на которых я заметил прикрепленные таблички, явно указывающие на особое значение этого места.
Аллея памяти, вот куда привело меня слежение за девушкой. Она пришла к кому-то умершему? К бывшему когда-то для нее близким или родным эльфу или эльфийке? Видимо, этот эльф был для нее слишком дорог, раз она прибегает сюда после каждого дежурства на границе.
Услышав тихий девичий голос, я стал незаметно пробираться от одного дерева к другому, пока не приблизился к тому, под которым прямо на траве сидела Ринадель. Девушка оперлась спиной о дерево и методично бросала мелкие палочки, которые подбирала в траве, в ручей и тихо что-то говорила. Сама с собой? Я прислушался.
- Представляешь, он не дал мне даже ни разу выстрелить. Переубивал всех орков сам, а меня оставил ни с чем. И я поэтому не могу сегодня сделать большую зарубку на твоем стволе. Раэллин, ну почему все так складывается? Я так надеялась, что с каждым боем зарубок на твоем дереве будет становиться все больше и больше, и я наконец смогу как следует отомстить за тебя. А этот эльф безродный все портит. Я поговорю с Соэллином, чтобы он больше не ставил меня в пару с Тирреном, и у нас с тобой снова все будет хорошо. Я буду убивать орков для тебя, ради тебя. Прости, что сегодня ничего не вышло…
Она всхлипнула, и я, слегка передвинувшись, увидел текущие по ее лицу слезы. Ничего себе! Девчонка плачет из-за того, что никого не смогла убить. Да она, вообще, нормальная?
Рина посидела еще недолго, успокоилась и, прижавшись напоследок щекой к шершавой коре дерева, попрощалась с неким Раэллином, видимо, похороненным здесь, и неспешно направилась в сторону гарнизона. Дождавшись, пока она исчезнет из виду, я прочитал табличку: «Раэллин эль Лиарен, пал в бою…» и дата – немного более трех лет назад. Я обошел дерево вокруг, провел пальцами по зарубкам на коре. Девяносто семь, по количеству убитых Риной орков. Она мстит. Интересно, за кого? За отца? За брата? За возлюбленного? Надо это обязательно выяснить.
Я неслышной тенью последовал за ушедшей уже довольно далеко Риной. Так и не замеченный глубоко задумавшейся девушкой, я вернулся в свою казарму. Мне было о чем поразмыслить.