Ринадель
Я собиралась на завтрак, а затем сразу на утреннюю тренировку. Одевшись, я вдруг замерла перед зеркалом. Оглядела свои распущенные волосы, спускавшиеся до бедер, и уже собралась заплести привычную простую косу, которую потом коротко подкалывала наверх, чтобы не мешалась, и замерла. Мне вдруг захотелось выглядеть не так, как всегда, а сотворить какую-нибудь интересную и красивую прическу. Я аж сама себе не поверила, когда это до меня дошло. Что это вдруг со мной? С тех пор, как погиб Раэллин, я даже в зеркало смотрелась мимоходом и уж точно ни разу не заморачивалась насчет прически. А тут…
Перед мысленным взором возникли серые, стальные, непроницаемые глаза Тиррена, и я вдруг поняла, что мне хочется, чтобы эти глаза потеряли безразличное выражение, чтобы в их глубине засветилась искра интереса… Интереса ко мне. Мне было очень неприятно наблюдать, как взгляд моего напарника равнодушно скользит по мне, как по предмету мебели – бесчувственному и неодушевленному. Хотелось, чтобы он заметил, что я не безликий боец эльфийской армии, а красивая девушка со своими чувствами, желаниями и стремлениями.
Да что происходит?! Почему мне вдруг стало небезразлично мнение этого надменного красавчика? И с каких пор меня это волнует? Ну да, он красив, с этим не поспоришь. Но мы – эльфы – вообще очень красивая раса. Я вон тоже очень даже ничего! Сейчас еще заплету какую-нибудь необычную косу, заколю красивой заколкой…
Следующие минут пятнадцать все мои мысли и стремления были направлены на создание новой прически. Пришлось немного помучиться, так как давненько я ничем подобным не занималась. Ну да опыт не пропьешь: в прежние времена я каждый день устраивала у себя на голове новый шедевр парикмахерского искусства, и далеко не всегда мне для этого требовалась помощь прислуги. Так что к моменту выхода на завтрак на моей голове красовалась корона из сложнозаплетенной косы, конец которой был закреплен витиеватой серебряной заколкой.
За завтраком я была так поглощена своими мыслями, что не сразу заметила направленные на меня удивленные взгляды и перешептывания товарищей. Очнулась я только тогда, когда моя подруга, сидящая рядом, ткнула меня локтем в бок. От неожиданности я чуть не подавилась.
- Ты что? – удивленно воззрилась я на Лиреллу.
- Ринка, ты чего это у себя на голове навертела? – блестя любопытными глазами, поинтересовалась мне на ушко подруга.
- Что, плохо получилось? – расстроилась я. Надо будет потом потренироваться.
- Да нет, очень классно выглядит. Но ты ни разу не делала ничего подобного с тех пор, как пришла в гарнизон. Смотри, как парни на тебя пялятся!
Я обвела взглядом длинный стол и покраснела. На меня таращились почти все сидящие за ним бойцы: кто искоса незаметно поглядывал, а кто и неприкрыто взирал с откровенным интересом. Я снова уткнулась в свою тарелку, но аппетит как-то резко пропал, и спустя пару минут я покинула столовую. Всю дорогу до плаца я была озадачена одной мыслью: неужели прическа так изменила меня, что мой вид вызывает столь бурную реакцию окружающих? А как, интересно, отреагирует Тиррен? Последняя мысль заставила мое сердце учащенно забиться.
Наш наставник привычно обнаружился на полигоне. Он только что закончил свою утреннюю тренировку, и свободная серовато-зеленая рубашка с мокрыми пятнами от пота облепила торс мужчины, демонстрируя скрытые под ней мощные мускулы. Я невольно сглотнула, представив, как будет выглядеть это роскошное тело без рубашки, и кровь снова прилила к моему лицу. Да что сегодня за день такой?! Почему я смущаюсь на каждом шагу?
Похоже, я замерла, вытаращившись на парня, потому что он, повернувшись и заметив мой взгляд, на секунду остановился и удивленно вскинул брови. Но уже в следующий миг холодное равнодушие снова заполнило стальные глаза, и Тиррен с совершенно безразличным выражением на красивом лице отвернулся, направившись на свое обычное место при построении.
То, что я испытала, нельзя сравнить ни с чем прежде мной испытанным в этой жизни. Мне словно дали пощечину, грубо поставили на место. Мое лицо уже совершенно пылало, но теперь уже не от смущения, а от злости и жгучей обиды. Тоже мне, павлин нашелся! Да что он о себе возомнил?!
Неожиданно меня окликнул приближающийся Соэллин.
- Рина! – и, подойдя ближе, восхищенно присвистнул. – Ты сегодня такая красивая! Что за праздник? День рождения у тебя еще через три месяца. Что-то хорошее случилось?
- Да нет, ничего не случилось, - попыталась я взять себя в руки и улыбнуться.
Улыбка получилась довольно кривая, и Соэллин это, естественно, заметил и сразу посерьезнел.
- Рина, что случилось? Ты сама не своя.
- Да нет, все в порядке, - я уже почти взяла себя в руки и улыбнулась своему мужчине совершенно искренне. – Просто захотелось что-то изменить в своей жизни. Вот, начала с прически.
- Шикарно выглядишь! Я аж сам себе завидую.
- Не завидуй, я и так вся твоя, - рассмеялась я, прогоняя из души весь негатив.
Соэллин не удержался и, притянув меня к себе поцеловал.
- Я не выдержу до вечера, - шепнул он мне в губы, прерывая недолгий поцелуй.
- Я могу забежать к тебе после обеда, - предложила я.
- Буду только «за», - Соэллин широко улыбнулся, выпустил меня из объятий, и мы направились по своим местам.
После поверки началась обычная тренировка. Все-таки я выбрала правильную прическу: несмотря на выполнение всех упражнений и спаррингов, мои волосы совсем не растрепались. И все шло хорошо, до тех пор, пока не пришло время метания ножей. Тиррен сегодня нам показал новый вид броска, и у меня никак не получалось уловить правильную постановку тела. Мой напарник подходил к каждому и поправлял, указывал на ошибки, и когда очередь дошла до меня…
Пытаясь показать мне правильное положение тела, Тиррен правой рукой взял меня за ладонь, в которой я сжимала нож и отвел мою руку под нужным углом, а левой рукой обхватил меня за талию и притянул вплотную к себе, показывая правильный разворот. Я всей спиной, да и тем, что пониже, оказалась сильно прижатой к его телу, и у меня словно воздух выбили из легких. Меня пронзило такое острое желание, что я невольно шумно втянула носом воздух. Парень за моей спиной закаменел. Несколько долгих секунд мы стояли, замерев, а затем Тиррен осторожно отстранился и совершенно ровным голосом, словно ничего и не произошло, произнес:
- Запомнила положение? Тренируйся!
И все! Он перешел к следующему бойцу, а я, совершенно растерянная, на автомате начала повторять все движения, но мои мысли были очень далеки от тренировки. Это у моего напарника такая железная выдержка, или я ему действительно совершенно безразлична, что он ни словом, ни делом даже не намекнул на нечто противоположное? Мысленный скептический голос упорно твердил, что второе. И мое настроение портилось все больше и больше, так что к концу тренировки я с таким остервенением швыряла в ни в чем неповинную мишень ножи, что она едва не треснула.
Ушла с тренировки я совершенно вымотанная и злая. Приняла душ, пообедала и направилась к Соэллину успокаивать расшатавшиеся нервы. К слову сказать, несмотря на физические нагрузки, желание, вызванное близостью Тиррена, никуда не делось, и в постели со своим парнем я завелась с пол-оборота. Того этот факт несказанно обрадовал, а вот я прекрасно понимала, что вовсе не мой мужчина вызвал сегодня во мне такие эмоции, а совершенно иной, которому до меня нет никакого дела. И это приносило неожиданную тянущую боль где-то в области сердца.
Однако ласки Соэллина смогли меня неплохо отвлечь от мрачных мыслей, и я даже успокоилась и поклялась себе даже не смотреть в сторону Стриженного. Каково же было мое разочарование, когда я, сидя за ужином в столовой, поняла, что невольно постоянно кидаю взгляды на своего напарника и не в силах это прекратить. Возвращалась в казарму на ночь я полностью погруженная в свои невеселые мысли и чувства, так что даже веселый щебет подруги не смог меня отвлечь. Лирелла на прощанье как-то странно на меня посмотрела, но говорить ничего не стала, за что я была ей очень благодарна. Сейчас я не могла ответить на вопрос, что со мной происходит, не только ей, но и самой себе.