— Хорошо! — сказал хозяин. — Тогда я уезжаю отсюда. С теми деньгами, что я получу, я всегда могу наладить новое хозяйство.
— И поступишь правильно, — сказал погонщик, — ведь отряд Ринальдини наверняка сравняет твой постоялый двор с землей. Нельзя терять время. Боюсь, молодцы уже завтра будут здесь. Я вижу, как они грабят и предают все огню! А схватят тебя, так голову с плеч снимут.
Хозяин только хотел ответить, как его позвали к приехавшей утром даме. Он поспешил к ней, и Олимпия отвела его в сторону.
— Господин хозяин! — сказала она. — Вы счастливый человек, вам повезло, что знаменитый Ринальдини у вас потерял свою свободу. Но вознаграждение, какое вам причитается, ничто по сравнению с тем, что он вам сам даст, если вы дадите ему уйти.
— Прекрасная синьора! — ответил хозяин. — Нет для этого никакой возможности. Ведь здесь эти чертовы драгуны! И потом, мой долг!
— Да, все так! — согласилась Олимпия. — Вы честный человек! Признаюсь вам, что хотела лишь испытать вас. Вы, конечно, понимаете, как важно для меня знать, что этот злодей, обидчик моего брата, капитана, примерно наказан. Я хотела знать одно: в твердых ли руках моя месть. Вижу, что да, и вы еще будете вознаграждены мною. Теперь я буду спокойно спать, зная, что ночую у несомненно честного человека.
Олимпия ушла. Хозяин пробормотал ей вслед:
— Какая бесподобно очаровательная дама!
Ринальдо потребовал вина и еды. И получил, что требовал. Лодовико пришел в себя и стал опять столь же непоколебимым и решительным, сколь удрученным и павшим духом чувствовал себя его атаман. Они говорили друг с другом на своем разбойничьем жаргоне, часовые не понимали ни единого слова. Ринальдо не таясь сказал Лодовико, что хочет отравиться. Но тот посоветовал не спешить; у него появилась надежда на помощь.
— На чью помощь надеешься ты? — поинтересовался Ринальдо.
— Я и сам не знаю, и все-таки надеюсь. Я опять обрел мужество и уверен, что мы теперь еще не умрем. А отравиться вы еще успеете. И, по сути, ведь все равно, раздерет ли тебе внутренности яд, или тебя сожгут. Боль есть боль!
— Ты так считаешь?
— Я в том уверен. Но есть три дела, которые меня ужасно мучают.
— И это?
— Первое, что я не попал капитану в голову; второе, что нас одолели упаковщики, погонщики мулов и прочая шваль; и третье, что Неро бросил нас, как трусливая баба. Если б мы втроем стояли рядом друг с другом и наш тыл был бы защищен, так эта шваль была бы разгромлена, или пусть я буду последний каналья.
Так они говорили до полуночи и наконец задремали на соломенном ложе.
Их разбудил грохот. Они вскочили, увидели у себя в чулане каких-то людей, сверкающие кинжалы, а часовых, хрипящих, на полу.
— Что случилось? — удивился Ринальдини.
— Спокойно, атаман! Пришло ваше спасение! — был ему ответ.
Ринальдо, которому показалось, что это голос Неро, спросил:
— Это ты, Неро?
— Это я. Дом окружен. Я и мой славный товарищ пробрались в дом. День наступает. Поднимайтесь, мы проводим вас в безопасное место.
С этими словами они взялись за веревки, что опутывали Ринальдо и Лодовико, разрезали узлы и помогли пленникам встать.
— Неро! — сказал Лодовико. — Я был к тебе несправедлив. Я посчитал тебя трусливой бабой. Прошу у тебя прощенья, добрый товарищ!
— Ага! — откликнулся Неро. — Я так и предполагал. Но это не имеет никакого значения. Вскоре после того, как я ускакал, я наткнулся на сторожевой пост Луиджино и послал к нему одного из часовых, чтоб доложил о случившемся. Остальных восемь человек взял с собой. Мы забрались по стене, влезли в окно, и вот мы тут.
— Неро! — сказал Ринальдо. — За твою службу я вознагражу тебя и твоего товарища достойным образом!
— Пошли, скорей спускаемся по лестнице! А вот оружие, пригодится, если поднимется шум.
Они поспешили вниз. В доме все было тихо. Во дворе их ждали остальные молодцы. Они вывели из конюшни столько лошадей и мулов, сколько сумели захватить, и тут начался переполох. Все спящие на постоялом дворе проснулись и криками подняли тревогу.
Но тут перед воротами постоялого двора взвилась в воздух ракета.
— Эй, это сигнал Луиджино!
Уж теперь молодцов было не удержать. Они разом дали шесть выстрелов по большой комнате, где все спали вповалку на сене. И оттуда донесся истошный вопль.
Словно в ответ на выстрелы, с улицы были взломаны ворота, и шайка Луиджино валом повалила во двор. Тут уж крик и шум поднялся во всех углах. Конюшни были в мгновение ока обчищены.