Хотя сам Клейн не любил изобилия постельных сцен и неоправданной жестокости в фильмах, он посчитал, что было бы благоразумно разместить наиболее кровавые сцены на рекламных постерах «Blindman». Однако, хотя этот фильм и отражал наиболее «плебейские» вкусы публики, прошли годы, прежде чем он в значительно урезанном виде был представлен в Великобритании на суд общественности. В один прекрасный день Ринго понял, чем руководствовались цензоры, вырезая из картины некоторые из сцен.
«Да, кое–где был явный перебор, — впоследствии признавал Старр. — В фильме была сцена, где девушки бегут по пустыне, спасаясь от нас, мексиканских бандитов, а мы гнались за ними на лошадях и отстреливали одну за другой».
Блистательный в своем сомбреро и с бородой, выкрашенной в ультра–черный цвет, Старр — Кэнди предстал воплощением «зла с головы до ног» в роли братца главного «бандидо», похитившего пятьдесят невест техасских шахтеров из каравана кибиток, который вел Хороший Парень. Слово «вел» я употребил неспроста: гринго, о котором идет речь, был слеп и двигался по маршруту, руководствуясь рельефной картой. Положив множество бандидо — включая Кэнди, — он доказал всему миру, что слепота не является препятствием для точной стрельбы из пистолетов.
Смехотворность сюжета фильма была некоторым образом компенсирована прекрасными видами песков, кактусов, каменистых холмов и полей мескитовой травы в Альмерии, городе в Испании, где снимался «Blindman», что можно смело отнести и к «The Good, the Bad and the Ugly», и к обоим фильмам «Fistful of Dollars». Самыми что ни на есть настоящими были и немытые, оливкового цвета лица попрошаек, ошивавшихся вокруг Grand Hotel города, где к Ринго — который бормотал слова своей роли, расхаживая взад–вперед, — присоединились Мэл Эванс и Аллен Клейн, которые приняли участие в массовке во время съемок сцены стрельбы.
Свои часы и почти все знаменитые кольца Ринго снял и запер в сейфе в отеле, чтобы кожа на запястьях и на пальцах приобрела необходимый загар. Еще одной причиной для головной боли режиссера Фердинандо Бальди была провинциальная ливерпульская интонация Старра, которая то и дело грозила прорваться сквозь ломаный латинизированный английский Кэнди — даже в самых отвратительных проявлениях персонажа (или, по крайней мере, таковыми их считали инвесторы фильма).
Как бы то ни было, игра Старра — даже несмотря на то, что для премьеры в Риме 15 ноября 1971 года его голос был дублирован, — отнюдь не вызвала отвращения зрителей, а, скорее, наоборот, развеселила их, хотя «игра в ковбоя» в первое время сделала из Ринго объект насмешек.
Он решил «начинать каждую сцену довольно просто и заканчивать ее отъявленным сумасшествием». Его слабоумие временами казалось ненаигранным — мало того, что стояла чудовищная жара и, как впоследствии хвастался Бальди, он «заставлял великого Ринго ждать по пять часов, чтобы снять один–единственный эпизод», — Старр был сыт по горло скачками на столь огромной лошади, что ему каждый раз требовалась помощь, чтобы на нее взобраться. В придачу заглавную песню, которую он сочинил и записал вместе с Форманом, в самый последний момент не стали включать в фильм. Вместо того чтобы звучать в кинотеатрах, «Back Off Boogaloo» попала на вторую сторону сингла, следующего после «It Don't Come Easy».
Действие «Blindman» (самое кровавое творение Старра, «лучшая роль в моей жизни») развивалось на фоне монотонного повествования куплета (под скудный одноаккордовый аккомпанемент, нарастающее напряжение в пульсации бас–барабана и простенький синтезаторный эффект, призванный изображать кастаньеты), а затем припева, буквально «выскакивающего» из тишины. Если и не его предшественник, этот номер имел потрясающее сходство с «Baby's on Fire», минималистским «шедевром» Брайана Эно, в то время еще «интеллектуального» глэм–рокера. Действительно, вышеупомянутая композиция содержала в себе больше интеллектуальности, чем в прямолинейном «Back Off Boogaloo», в котором голос Ринго почти тонул в припеве, спетом в унисон, который повторялся до бесконечности. «Покажите мне поп–песню, в которой не было бы того же самого», — ответил Старр, когда его обвинили в том, что припев в «Back Off Boogaloo» звучит слишком часто.