Как только семья поселилась в новом доме, Морин задалась интересным вопросом: потеряет ли она жилье, если они с Ричи расстанутся? Даже несмотря на еще более комфортные условия, их союз — старых друзей, которые когда–то были любовниками, — был не таким уж счастливым.
Человек, на которого внезапно обрушился успех, как правило, не может быть внимательным мужем, однако причины развода Старки не стоило бы сводить к столь пустяковым истинам. Еще до выхода «Ringo» супруги отдыхали по отдельности — у Ринго появилась возможности крутить интрижки без опасения услышать колкие упреки Морин. Радостно вопя и опустошая одну за другой бутылки шампанского по пути на Багамы, он, Болан и жена Марка так истерично хохотали над комедией Вуди Алена, которую показывали в самолете, что один из пассажиров подошел, стукнул их по головам книжкой, снял с них наушники и велел заткнуться и вести себя прилично. Марк только фыркнул. Старикашка отправился к капитану, и тот подошел к ним, готовый сделать выговор. Марк, Ринго и Джун не могли разговаривать в наушниках, приходилось все время кричать, и всем остальным, должно быть, это было не слишком приятно. Пилот заявил, что к нему поступила жалоба на шум, но в этот момент он посмотрел на экран и расхохотался. Ринго встал, и капитан подошел ближе и сел рядом с Марком. У всех четверых снова началась истерика, а тот человек, который подал жалобу, сам не мог удержаться от смеха, глядя на них. Всю дорогу до Барбадоса компания просто валялась в истерике.
Вернувшись в Tittenhurst Park, Ринго был ошеломлен, когда Харрисон при всех гостях заявил, что он давно и безнадежно влюблен в миссис Старки. Поскольку он и Патти тоже медленно, но верно отстранялись друг от друга, в его намерения входило не доложить о своих чувствах Морин, а скорее оскорбить Патти, которая выбежала из–за стола и заперлась в ванной. Хотя Ринго отреагировал на эту выходку картинной вспышкой гнева, в этот скандальный вечер развязки так и не произошло, и на следующий день он был поражен, насколько легкомысленно он отнесся к этому проявлению, и, что хуже, Старр вскипал от одной мысли о том, что Морин может разделять страсть Джорджа.
Вскоре, однако, все трения между Старром и Харрисоном сошли на нет, и Ринго по–прежнему барабанил на записях друга, когда у него было на это время. Вместе они подумывали о том, чтобы выкупить и Apple и возобновить деятельность компании, пока Харрисон не основал свой собственный лейбл, Dark Horse. В числе пластинок, выпущенных под этой маркой, был и альбом одного из спасенных проектов Apple, «The Shankar Family and Friends», на котором игра Старра и прочих западных рок–н-роллыциков удачно сочеталась со звучанием индийского оркестра — бамбуковые флейты, сароды и все в том же духе, — который Рави Шанкар собрал для сопровождения Харрисона в его неудачном турне 1974 года по Северной Америке.
Поспешные приготовления Харрисона к этому путешествию значили, что над новым альбомом, «Goodnight, Vienna», Ринго предстояло работать в одиночку — Джордж не успел записать ни одной ноты. Пол также не мог участвовать в записи песен Ринго, поскольку он был занят своим собственным альбомом, «Band on the Run». История повторилась, когда пластинка Пола, вышедшая сразу же после того, как увидел свет «Goodnight, Vienna», снова отвлекла на себя внимание поклонников.
Неудобства, причиненные внезапным самоустранением Джона и Пола, немного смягчил Джон Лен нон, который провел гораздо больше времени в лос–анджелесской студии во время записи «Goodnight, Vienna», чем при работе над «Ringo». Времени у него было предостаточно — он оставил Йоко, чтобы с головой окунуться в пятнадцатимесячный «потерянный уикенд» в Калифорнии в компании Кейта Муна, Мэла Эванса и Нильссона, тяжелых алкоголиков, которые страдали от преждевременного климакса, от проблем в семье или от того и другого одновременно. Сам Старр, чей брак был на волоске от гибели, снова ударился во все тяжкие, по ночам ошиваясь в барах, а днем надираясь с дружками у бассейна. Переживая кризис среднего возраста, компания сняла хорошо оборудованную виллу на побережье на Stone Canyon Road в престижной Санта–Монике у подножия кедровых холмов Голливуда.
Взяв в долю Кейта, который так же спокойно мог запустить бутылкой в экран телевизора, как встать и выключить его (пока он не переехал и не стал жить по соседству с нервным Стивом Маккуином), Ринго, Джон и Мэл осознавали, что им предстоит оплатить ремонт недвижимости и всего, что находилось внутри, включая золотые диски более регулярных владельцев виллы вроде Кэрол Кинг и портреты Джона Ф. Кеннеди.