Самому неповоротливому из всей компании, Мэлу Эвансу, не стоило никаких усилий, чтобы организовать духовую секцию для версии Муна одного из синглов Леннона. Сорокалетний Мэл Эванс так ничего и не достиг, уйдя из семьи скитаться по свету со своими бывшими боссами; он был убит вооруженными полицейскими после шумного скандала в его квартире с какой–то проституткой. Кое–кто посчитал, что это было самоубийство.
Марку Болану было суждено погибнуть в автокатастрофе в 1977 году. Ее Величество Смерть подкралась и к Кейту Муну, и многие из тех, кто знал «Безумца» — так, как его знал лучший друг Ринго Старр, — были не слишком удивлены, когда узнали, что он испустил последний вздох после многолетнего насилия над организмом. По иронии судьбы, Муна вынесли на носилках из старой квартиры Ринго на Монтегю–сквер, и ни один из последующих владельцев не осмелился изменить ее психоделическую обстановку.
Если он не побеспокоился о том, чтобы быть на похоронах Рори Сторма, с какой стати Ринго должен был провожать в последний путь Болана, Муна и прочих почивших соратников, тем более что был «абсолют но уверен в том, что человек теряет душу, как только он садится в лимузин»? Не столь загадочной была брошенная им фраза: «Мне не терпится отойти в мир иной, я не могу ждать еще полжизни». И хотя эта беспечная бравада была для Муна типичным способом общения, Ринго слабо взволновала фраза, которую впоследствии произнес Нильссон:
«Пит (Тауншенд) защищает Кейта. Мне кажется, Джон тоже по–своему оберегал Ринго».
Пытаясь упорядочить хаос, царивший у него внутри, Старр, пускай временно, сумел выкарабкаться из пропасти, в которую он попал. Когда утихло его сумасшествие, он осознал:
«Я оказался в плену странных убеждений, что если ты творческая личность, то у тебя не все в порядке с головой».
Используя первое кораблекрушение Нильссона как своеобразный «маяк», Ринго встал за штурвал «Goodnight Vienna»; он прокладывал путь между опасными рифами, руководствуясь картой «Ringo». Этот сингл плелся где–то в хвосте американского Тор 40. Чтобы избавиться от ощущения «сырости» материала, каждую из частей начинали с объявления темпа, и вторая версия сингла, завершавшая альбом, предстала чем–то вроде выступления ресторанного ансамбля, в антракте которого играл аккордеон. Основанная на рифе, чем–то напоминающем «Money», «Goognight Vienna» стала более законченной композицией, чем «I'т the Greatest», а в ее тексте были интересные поэтические находки вроде «я чувствую себя арабом, танцующим на Сионе».
Любезный Леннон также сыграл на гитаре в «All by Myself», одном из трех опусов команды Старра — Пончи. «Дурацкие» ворчания звучали в ней довольно забавно, но «All by Myself» плюс «Oo–Wee» и медленная «Call Me» выглядели не более чем плоды труда двух парней, которые вообразили себя композиторами. Основу же альбома составляло то, что Ринго назвал «чужими вещами», в частности сочинения Нильссона; в его «Easy for Me» говорилось о смешанных чувствах непривлекательной девушки. Эта композиция больше подходила Скотту Уокеру — главному исполнителю песен суперэмоционального бельгийского композитора Жака Бреля и «поп–певца, который умеет петь», чем натужно квакающему Ринго Старру, чей голос идеально ложился на музыку более незамысловатой «Snookeroo».
Занятый как–то раз нудной домашней работой, я вдруг с раздражением заметил, что напеваю себе под нос «Snookeroo»; эта песенка, хотя и приятная на слух, принадлежала Элтону Джону, одному из миллионов исполнителей, которых я терпеть не могу. Так же как и к «I'т the Greatest», текст к «Snookeroo» накропал личный стихоплет Элтона Джона, Берни Тоупин, который осветил в ней загубленную ливерпульскую юность Ричи. Кроме помещенной на рекламные плакаты «Goodnight Vienna» школьной ведомости Старра, еще более явным напоминанием о старых деньках была сама обложка пластинки, на которой был изображен кинопостер к фильму 1951 года «The Day the Earth Stood Still», где вместо лица Майкла Ренни в космическом скафандре красовалась физиономия Старра.
Старинная песенка «Skokiaan» легла в основу «No No Song» популярного Хойта Экстона, эдакой литании с ямайским привкусом, которая — хотя и в довольно сардонической манере — предупреждала о негативных последствиях употребления виски, кокаина и всего в таком же духе и призывала к абсолютному воздержанию. «No No Song», которую так и не выпустили на сингле в Британии из опасения, что на Radio 1 ее неправильно (или правильно) поймут, вышла в Соединенных Штатах вместе с «You 're Sixteen».
Предложенная Ленноном версия вечнозеленой «Only You» была в Штатах хитом меньшей величины, но все–таки хитом; она так же не подходила Старру, как и «Easy for Me». К счастью, Ринго не стал соревноваться со сладкоголосым вокалистом «The Platters». Напротив, неумение Старра брать верхние ноты, которые у него звучали слишком жалостливо, создавало впечатление, что его любовный порыв настолько силен, что он не может совладать со своим голосом. В любом случае никто не относился к этой вещи иначе как к шутке.