Возможно, в том, что завеса секретности была приоткрыта, был виноват сам Ринго: «Я сошел с трапа самолета в аэропорту Туссона пьяный в дым. Я пил всю дорогу, и, когда самолет приземлился, я был уже никакой. Я думал, что меня везут в сумасшедший дом».
Притворяться дальше не имело смысла — заголовки газет говорили сами за себя: «Ринго и его жена в алкогольном угаре!», «Ринго напивается и бьет свою жену!!», «Стыд и позор сумасшедшему битлу!!!», «Порочная тайна Старра!!!» Одна из карикатур в местном таблоиде изображала Ринго, который везет своих друзей на пьянку. Ха–ха. Очень смешно.
Из клиники Ринго позвонил Дереку Тэйлору, чтобы тот уладил неприятности с прессой, но тот опоздал: одна из газет уже напечатала случайное замечание Джорджа Харрисона: «Я очень рад, что он наконец–то пытается избавиться от своей проблемы». В воскресном номере газеты приводились пессимистичные прогнозы Тони Бэрроу о том, что у Ринго нет никаких шансов победить алкоголизм.
В течение пяти недель добровольного заключения Старки — которым не разрешалось спать вместе — боролись со своими внутренними конфликтами. Когда, просыпаясь посреди ночи в холодном поту, они отбивались от вихря зловещих призраков, грозивших унести их с собой во тьму, помощь была на расстоянии вытянутой руки — достаточно было нажать на кнопку вызова персонала.
Если особо любопытные донимали ее расспросами о том, как проходит лечение знаменитых пациентов, вице–президент клиники Джуди Шиб туманно отвечала: «Миннесотский метод»; из ее слов было понятно, что «это болезнь разума, тела и души. Мы помогаем людям справиться с их собственными чувствами, и они начинают понимать некоторые из причин, почему они не хотят принимать жизнь таковой, какая она есть. Мы просим их задуматься о том, в каком окружении они выросли и как это окружение могло повлиять на их взрослую жизнь». Действительно, что же еще могло довести Старра, который впервые «напился в стельку» в 1949 году, до жизни такой?
«Через неделю я понял, что мне здесь пытаются помочь, я знал, что я болен, и делал все, что от меня требовали», — рассказывал Ринго.
Кроме консультаций — в основном от тех, кто уже вылечился, пройдя через эту клинику, — в лечение входили детоксикация, обязательные упражнения и групповая терапия. Кроме того, обязательными условиями были воздержание от секса и нахождения за пределами территории центра. Внешне все это походило на тюремное заключение, однако Ринго спокойно подчинялся установленному режиму:
«Я знал, что здесь мне помогут, поэтому не собирался никуда уходить».
Теперь, когда они пересмотрели свою жизнь, Ринго и Барбара знали свои «уязвимые точки» — людей, места и обстоятельства, которые наиболее способствовали тому, чтобы они снова «втянулись». Если желание выпить было невыносимым, они могли набрать номер Общества анонимных алкоголиков «в любое время дня и ночи и сказать: «Я не могу удержаться». Порой задумываешься, как прожить эти двадцать четыре часа в сутки, но, оказывается, жить реальностью так просто. Нам вернули наши жизни».
Многие из бывших друзей были исключены из круга общения Ринго:
— Если кто–либо из них не может общаться со мной, если я не «под градусом», что ж, мне жалко тратить на него время: для меня жизнь важнее, чем все эти дружки, готовые появиться всякий раз, когда мне хочется выпить.
Строго придерживаясь трезвого образа жизни, он и Барбара старались уходить с вечеринок до полуночи, как раз тогда, когда «все начинают набираться» — конечно, кроме тех вечеринок, которые они устраивали сами. На праздновании первой годовщины трезвости в Каннах за супругов поднимали бокалы с фруктовым соком. Они всегда были алкоголиками, но, как заявил Ринго, «я намереваюсь больше никогда не пить».
Пневмония, а затем смерть матери обрушились на него вскоре после окончания курса лечения в Аризоне, но, хотя Ринго все еще выглядел немного изможденным, мало кто сомневался в правдивости его слов, когда он сказал, что чувствует себя «…лучше, чем когда–либо», а меньше всех — Зак Джейсон и Ли, которым Старр дал свою амбулаторную карту, как его проинструктировали в центре, ибо «дети алкоголиков наиболее подвержены тому, чтобы самим стать алкоголиками». Он также посоветовал им посещать лекции Общества анонимных алкоголиков в Челси.
По крайней мере, он не умер, как Элвис, и не мучился вечной дилеммой рок–н-ролльщиков и черных блюзменов добитловской эпохи, у которых игра на инструменте и пение были единственными средствами к существованию. Возможно, именно неактивный образ жизни был злейшим врагом Ринго, но, пожалуй, перед таким выбором — играть или не играть — стояло большинство рок–звезд шестидесятых годов.