— Доспехи сами по себе не падают, — заметил я.
— Наверное, кто-то из студентов или Пивз так пошутил, — пожала она плечами.
— Плохая шутка, — мрачно сказал я. — Возможно, стоило поискать виновного?
— Мелочи, — отмахнулась она.
— Я бы так не сказал. А почему не пошла к Помфри? — задал я еще один вопрос.
— Само пройдет. Травма незначительная. И может, закончим этот допрос?
— Извини, — стушевался я. Шумно вздохнув, я добавил: — И не только за это. За всю эту неделю. Я знаю, что вел себя как… — каждое слово давалось с большим трудом, подобрать нужное определение оказалось сложно.
— Как дикобраз, — закончила Грейнджер за меня. — Они тоже ранят, как только чувствуют малейший страх за себя. В этом ты не меняешься.
— Пусть будет дикобраз, — согласился я со вздохом. — Так что, простишь?
— Да, — сказала она. — Я понимаю, что тебе трудно, пусть и не могу прочувствовать все твое положение. Но я чувствую ответственность перед тобой и тоже волнуюсь за тебя.
— Потому и поехала вместе со мной поездом?
— Мы вроде бы договорились, что допрос закончен, — заметила она.
— Ладно, — согласился я, стараясь скрыть разочарование в голосе. А что я вообще хотел от нее услышать?
Гермиона зевнула, прикрыв рот ладошкой. Я усмехнулся, это не было похоже на нее.
— Со мной настолько скучно? — поинтересовался я.
— Нет, просто я почти не спала прошлой ночью.
— Почему? — спросил я.
— Малфой! — возмутилась она.
— Молчу, — пробормотал я, смутившись. — Поспи сейчас, раз устала. А я пока почитаю.
— Неплохая идея, — сказала она усталым голосом и закрыла глаза, откинувшись на спинку дивана.
Я достал из кармана мантии небольшую книгу, которую мне дал Алекс еще три дня назад.
— Малфой, — позвала Гермиона, не открывая глаз.
— А? — отозвался я.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она тихо.
— Не начинай, — предостерегающе попросил я.
Она вздохнула, но больше не стала ничего говорить.
Я с головой ушел в чтение. Спустя несколько часов книга была прочитана до последней страницы, и я, отложив ее в сторону, устроился поудобнее на сидении и посмотрел на мирно спящую Грейнджер.
Именно сейчас она была красива, как никогда. Весь ее вид говорил о спокойствии и умиротворении. Я залюбовался ею, не боясь быть пойманным на этом. Ее губы были чуть приоткрыты, она дышала тихо и размеренно. Слегка трепещущие длинные ресницы говорили о том, что ей что-то снится. Мне захотелось подойти и обнять ее, но, увы, ничего из этого я сделать не мог.
Я встрепенулся, поймав себя на последней мысли. Неужели я и правда начал что-то к ней чувствовать? Нет, этого не могло быть, это что-то другое. Я помотал головой, будто такой жест мог убедить меня в правильности собственных размышлений.
Вдруг она зашевелилась, слегка сменив положение головы, и нахмурила лоб. Но глаза ее были по-прежнему закрыты. На ее лице вновь появилось выражение тревоги или печали, сложно было понять, но в любом случае мне хотелось взять ее за руку, погладить по голове, да хоть как-то успокоить, чтобы вернуть ей прежнюю безмятежность. Она вздрогнула и прошептала:
— Рон…
Я тоже нахмурился. Значит, вот кто ей снился… Но меня это, собственно, не должно было волновать. Только вот волновало. Я стиснул зубы до скрежета и закрыл глаза, чтобы не было искушения смотреть на нее. Вот так я и уснул.
Пробуждение было неожиданным.
— Малфой, просыпайся. Через десять минут мы будем в Лондоне, — Грейнджер тронула меня за плечо, и я, спросонья, не задумываясь, накрыл ее руку своей. — Эй, пусти, — запротестовала она.
Я резко открыл глаза и сразу же сощурился из-за яркого света. Немного привыкнув к яркости, я посмотрел на Грейнджер, которая стояла совсем рядом и удивленно моргала. И тут до меня дошло, что я держу ее руку.
— Извини, — сказал я, отпустив ее. — Я случайно. Ты застала меня врасплох.
— Ничего, — ответила она, отвернувшись. — Мы почти приехали.
— Да, я слышал. Как спалось?
— Нормально, — бодро отозвалась она и взяла в руки свое пальто.
— Что тебе снилось?
Она подняла на меня удивленный взгляд.
— Ничего, — выпалила, а потом поправила себя: — Не помню.
— Ясно, — сказал я, усмехнувшись.
— А почему ты спросил? — поинтересовалась она, надевая темно-синий шарф.
— Ты разговаривала во сне, — нехотя сказал я.