— И что я говорила? — она явно занервничала. Грейнджер нахмурилась, вцепилась в край шарфа, сама того не замечая, и застыла в ожидании моего ответа.
— Я не разобрал, — пожав плечами, соврал я. — Вот и решил уточнить, что снится профессору Хогвартса в первый день каникул.
Мой ответ ее успокоил. Она резко выдохнула и отпустила теперь уже слегка помятый шарф.
— Советую тебе тоже надеть шарф. Похоже, сегодня очень холодно, — сказала она нарочито бодро.
А за окном уже виднелся вокзал Кингс-кросс.
* * *
До Косого переулка мы добрались, когда на часах было всего девять утра. Как раз в это время здесь и открывались многие магазинчики.
Я отпустил Тинки домой, чтобы он не путался под ногами, да и Грейнджер настаивала на том, чтобы я дал уже отдохнуть несчастному эльфу, так как ей совсем не трудно левитировать мое кресло, аргументируя все тем, что без эльфа мы будем привлекать меньше внимания. Я повелся на эту уловку, она знала, что мне сказать, чтобы добиться своего.
Народу в переулке было совсем мало, видимо, потому, что сегодня был праздничный день. Всю дорогу до магазина волшебных палочек я глазел по сторонам. Как же давно я здесь не бывал, а почти ничего не изменилось, если сравнивать с детскими воспоминаниями. Все разрушенные и поврежденные за время войны здания давно были отремонтированы до первозданного вида. Мы без труда добрались в южную часть переулка, где, как и раньше, стояло небольшое здание, носившее название «Лавка Олливандера».
Я даже немного занервничал, как в детстве, когда приходил сюда за своей первой волшебной палочкой. Грейнджер открыла дверь и переместила меня внутрь. Здесь, как и снаружи, тоже ничего не изменилось. Колокольчик на двери зазвенел, давая знать владельцу помещения, что кто-то вошел в лавку, и через минуту мы услышали тяжелые неторопливые шаги.
Мистер Олливандер заметно постарел с тех пор, как я его видел в последний раз. Но глаза его все так же светились удивительным мистическим блеском.
— Мистер Малфой и профессор Грейнджер! Какой неожиданный визит. Рад вас видеть, — приветливо сказал он.
— Добрый день, — поздоровалась Гермиона.
— Здравствуйте, мистер Олливандер, — сказал я, глядя на его плечо и не решаясь смотреть ему прямо в глаза.
— Все в порядке, молодой человек. Я не держу на вас зла, так что не стесняйтесь так, — заверил меня он. — Я вижу, что сейчас передо мной уже совсем другой человек, не похожий на того, кто был тогда. Тем более что вы пришли сюда с мисс Грейнджер, — он улыбнулся, — а это о многом говорит.
Я осмелился все-таки заглянуть Олливандеру в глаза.
— Спасибо, — сказал я.
— Значит, вы пришли за новой волшебной палочкой, я так понимаю? — сказал он, всплеснув в ладоши.
— Да, — я кивнул. — Разумеется.
— Но, — продолжил он, нахмурившись, — ваше имя есть в списках на запрет продажи волшебных палочек…
— Вот разрешение от Министерства магии, — Гермиона передала ему конверт с печатью.
Он бегло просмотрел содержимое бумаги, лежащей в конверте, и лицо его снова приняло благодушное выражение.
— Замечательно, все в полном порядке, — проговорил он с улыбкой. — А что с вашей старой палочкой? Десять дюймов, упругая, сделанная из боярышника, с сердцевиной из волоса единорога, если память не подводит меня.
— Вы абсолютно правильно вспомнили. Она потерялась больше трех лет назад. Еще во время битвы за Хогвартс, — ответил я. Мне было неудобно говорить об этом.
— А чем же вы колдовали все это время? — удивился он.
— У меня была другая, но не я ее выбирал. И, кажется, она меня совсем не слушалась.
— Покажите ее, — попросил Олливандер.
— У меня ее сейчас нет, — с сожалением сказал я. Интересно, согласилась бы Помфри отдать мне ее, если бы я пообещал, что не буду колдовать.
— Она у меня, — неожиданно сказала Грейнджер, порылась в своей сумочке и извлекла из нее мою палочку.
— Ты все это время хранила ее у себя? — с обидой и раздражением в голосе спросил я.
— Нет, только вчера взяла ее у мадам Помфри, — ответила она.
— Могу я взглянуть? — напомнил о своем присутствии Олливандер.
— Да, конечно, — кивнула Гермиона и поспешно передала палочку ему.
Несколько минут прошли в молчании. Все это время он внимательно рассматривал палочку, крутил ее в руках, проверял на гибкость, подносил ее то поближе к глазам, то отдалял, насколько позволяла длина его руки. Наконец, он заговорил:
— Эту палочку определенно делал не я. Она очень стара и, похоже, пережила не одного и даже не двух владельцев. Сделана из акации, в качестве сердцевины — волос сфинкса, жесткая и длиной всего девять дюймов. Она совершенно вам не подходит! — резюмировал он. — Неудивительно, что она отказывалась вам служить! Это вопиющее недоразумение. Вероятно, вам приходилось тратить уйму сил даже на самые простые заклинания. Я прав?