— Я? — спросил он удивленно. — Неправда. Я переживал о тебе, думал, что ты страдаешь из-за нашего разрыва. Ладно, я не спрашиваю, почему ты с ним здесь оказалась, на это могла быть какая-то важная причина. — Уизли поморщился, как от зубной боли, и продолжил: — Но ты отказалась приходить к нам на ужин, хоть мама и приглашала тебя. И я, как последний дурак, волновался, что тебе не с кем провести праздник.
— Рон, я не просила беспокоиться за меня и больше не нуждаюсь в твоей заботе. Я сама разберусь со своей жизнью, — твердо сказала Грейнджер. — И позволь напомнить, что не я тебя бросила, а ты меня, так что все твои претензии просто глупы.
— Ты вот так спокойно при нем обо всем этом говоришь?
— Он тут вообще ни при чем, — разозлилась она.
— А я думаю, что ты лжешь. Может быть, в нем и есть причина, что ты не стала спорить, когда я написал, что нам надо расстаться, — он прищурился.
— Причина в том, что я вздохнула с облегчением, когда ты это предложил, потому что наши отношения уже давно зашли в тупик, но я все не находила смелости признаться себе в этом! — выпалила на одном дыхании она.
Уизли выглядел так, будто его окатили холодной водой.
— Вот как? — разочарованно сказал он. — Я так и знал. Значит, ты меня никогда не любила. И замену мне нашла мгновенно. Да и выбрала такого, чтобы меня еще больше унизить.
— Рональд Уизли, прекрати со мной так разговаривать! — повысила она голос. — Потом ты пожалеешь о сказанном.
— Никогда, — выплюнул он. — Потому что я прав. А ты…
— Лучше нам закончить этот бессмысленный разговор и расстаться по-хорошему, — прервала она его.
— Так уже не получится, — с горечью сказал Уизли. — Ты предала меня.
— Уизли, уходи, — не выдержал я.
— Защитник из тебя не очень, — хмыкнул он, бросив на меня испепеляющий взгляд. — Но не волнуйся. Я не в том настроении, чтобы нападать на немощного, — я стиснул зубы и сжал кулаки, а он тем временем поднял взгляд на Грейнджер. — Прощай, Гермиона, — не дожидаясь ее ответа, он быстро зашагал в тут сторону, откуда мы пришли.
Наступила тишина. Я с тревогой посмотрел на Грейнджер. Она побледнела, волосы ее были покрыты снежинками, а по щекам струились непрошеные слезы.
Я тронул ее за руку.
— Пойдем, — тихо сказал я. — Ты вся в снегу, заболеешь, если в скором времени не окажешься в тепле.
Она вздрогнула от моего прикосновения и часто заморгала.
— Идем, — кивнула Гермиона, вытерла рукой слезы и направила на мое кресло волшебную палочку.
До чайной мы добрались молча. Тишину нарушал только скрип снега под ногами.
Мы зашли внутрь здания, фасад которого был украшен вывеской с золотыми буквами. Внутри помещение было просторным и светлым. Расставленные хаотично по всему залу круглые столики, накрытые белыми скатертями, выгодно контрастировали с зелеными досками пола, создавалось ощущение, что смотришь на поляну, усеянную крупными цветами. Огромное, во всю стену, окно позволяло проникать сюда большому количеству света, а вдобавок ко всему на каждом столике стояли маленькие подсвечники, добавляя и света, и уюта этому месту.
Как и на улице, здесь народу было мало. От силы человек десять сидело за разными столиками, разбросанными по залу. Мы с Грейнджер прошли немного вглубь помещения, выбрав столик левее от двери, чтобы холод не дотягивал до нас свои цепкие пальцы, когда кто-то будет входить или выходить отсюда.
Гермиона сняла пальто и повесила его на спинку стула. Я последовал ее примеру, решив, что так быстрее удастся согреться. Снег, упавший на волосы моей спутницы уже растаял, и теперь в маленьких капельках отражался свет, создавая впечатление, что вся ее голова покрыта блестками.
К нам подошла полноватая официантка, зажгла три свечи, стоявшие в ажурном зеленом подсвечнике, и поинтересовалась, чего бы мы хотели заказать. Записав, что нам нужно принести две чашки крепкого черного чая и два пирожных, она удалилась, пообещав, что принесет наш заказ через несколько минут.
— Малфой, извини, за эту сцену, — наконец-то заговорила Грейнджер. — Ты, наверное, очень замерз, пока мы с Роном разговаривали, — последнее слово она произнесла с нескрываемым сарказмом.
— Не больше, чем ты, — сказал я. — Твои волосы теперь совсем мокрые.
— Высохнут, — отмахнулась она.
— Ты как? — спросил я ее.
— Не заболею, — ответила она и поставила локти на стол, подперев голову рукой.
— Я не об этом спрашивал, — с нажимом сказал я.
— Переживу.
— Этот Уизли... — начал я со злостью, но она меня перебила.