Куппер перестала смеяться и отошла подальше от пламени, забившись почти в угол. Но она то и дело атаковала заклинаниями учеников, пытавшихся потушить пламя. Сейчас я хотел убить ее. На задворках сознания еще вертелась слабая мысль, что ее нужно только лишь обезвредить.
Открывшаяся дверь тут же привлекла внимание студентов, и они всей толпой кинулись к спасению.
Увидев, что я приближаюсь к ней, профессор подняла палочку.
— Ненавижу тебя, урод, — прошипела она и послала в меня Диффиндо.
Заклинание рассекло мне мантию и кожу под ней в левой части груди. Я зашипел и выкрикнул:
— Ступефай! — она отбила его щитом и почти тут же тихо и спокойно произнесла:
— Редукто.
Я уклонился, чуть не упав с кресла. Спина заболела, но после недавно пережитого это не могло выбить меня из колеи.
— Конфундус! — заорал я. Куппер увернулась и улыбнулась жуткой улыбкой.
— Конфринго, — произнесла она. Я понимал, что просто так увернуться не смогу, единственный выход, который я увидел, — это упасть набок вместе с креслом, что я и сделал.
Заклинание прошло мимо, с грохотом и взрывом ударившись в шкаф у стены. Огня в помещении прибавилось, как и панических криков тех, кто еще не успел покинуть помещение.
Я ушибся головой об пол, но собрал остатки сил и злости и, нацелив палочку на Куппер, закричал:
— Экспульсо, — она отвлеклась на взрыв и не успела среагировать. Заклинание отбросило ее, ударив о стену. Кажется, она потеряла сознание. — Агуаменти, — в который раз за последний час произнес я. «Пусть лучше утонет, чем сгорит», — промелькнула в голове недобрая мысль.
Уже спустя минуту встревоженные Флитвик, Грейнджер и Макгонагалл вбежали в кабинет. Тут же послышался командный тон последней, и паника почти прекратилась. Флитвик деловито принялся гасить пламя.
Гермиона направилась прямиком ко мне и, подбежав, опустилась около меня на колени.
— Малфой, живой? — спросила она.
— Да. Посмотри, как там стерва Куппер и мои тормозящие друзья. И учти, что вы скоро присоединитесь к нашей вечеринке, у нас тут, похоже, Сильно Дурманящая настойка.
— Ясно. Я вернусь, — отрывисто сказала она, поднялась на ноги и ушла из поля моего зрения.
Голова болела от удара и кружилась из-за дыма и испарений. Больше всего хотелось закрыть глаза и отдохнуть. Что я и сделал.
Очнулся я от того, что мягкие руки Гермионы больно хлестали меня по щекам.
— Эй, ты чего дерешься? — вяло спросил я.
— Тебя и на минуту не оставишь, — нервно ответила она. — Нужно подниматься и идти в лазарет, — она потянула меня за руку.
— Не пойду, — заявил я и сжал ее ладонь. — Она обещала выгнать меня из Хогвартса, если я еще раз попаду в ее владения.
— Не переживай, это не тот случай. Все будет в порядке, обещаю, — заверила она меня.
— Я все равно не хочу.
— Надо твои раны обработать, и быстро, — она снова потянула мою руку и помогла сесть в кресло. — И потом, там сейчас должны быть все, кто сегодня был на ЗоТИ.
Спорить я не смог.
Гермиона сама отлевитировала меня в Больничное крыло, в котором стало слишком оживленно и шумно. Ворчащая Помфри бегала от одного студента к другому, заставляя выпить какие-то зелья, применяя диагностические чары и делая визуальный осмотр.
Я поискал глазами друзей. Алекс нашелся сразу. Он сидел на стуле около стола медсестры и разговаривал с директором Макгонагалл. Грейнджер переместила меня к ним.
— Директор, — сказала она, — Малфой последний. Кабинет ЗоТИ пуст.
— Хорошо, спасибо, — сухо ответила Макгонагалл. Я скорчил недовольную гримасу — ее тон мне не понравился. Она заметила.
— Мистеру Малфою еще не давали бодроперцовое? Профессор Грейнджер, позовите мадам Помфри и еще, пожалуйста, встретьте наших уважаемых гостей из Министерства Магии и проводите в кабинет ЗоТИ, я скоро подойду к ним.
Через минуту мне была выдана порция зелья, в качестве исключения, как пояснила Помфри, еще утром заявлявшая, что никакие зелья мне пить нельзя. С помощью Эпискеи она остановила кровь из ран, осмотрела голову и велела после разговора с директором направляться к восьмой кровати.
Алекс, закончив беседу с Макгонагалл, поплелся куда-то вглубь лазарета и смешался с толпой, так что я мгновенно потерял его из виду.
В голове постепенно прояснялось. И на смену безрассудности приходило давящее ощущение запоздавшего шока. Страшно было даже подумать, чем бы все это могло закончиться.