Я знал, что не испытываю к Амелии никаких чувств, кроме дружеских. Но так было только на данный момент. Можно ли устоять, когда тебя так настойчиво зовут? Нужно ли? Гермиона… Она — наверное, единственная причина, по которой я игнорировал теплые красноречивые взгляды Амелии. Я был влюблен в Гермиону, в этом уже не приходилось сомневаться. Только вот это было, скорее, моей проблемой, чем препятствием между мной и Амелией. Грейнджер, естественно, не испытывала ко мне никаких чувств. Мало того, с появлением Питера Грина ее жизнь, похоже, должна была измениться. Я не был идиотом настолько, чтобы не замечать пробежавшую между этими двумя симпатию. Сегодня я наблюдал за ними слишком близко... Может, Амелия — моя возможность забыть о Гермионе, потому что иначе мне и дальше будет больно.
Я знал, что Алекс, возможно, меня не простит, если я стану встречаться с Амелией, ведь когда-то я уже заявлял ему с честными глазами, что она совершенно не в моем вкусе, но, откровенно говоря, в глубине души я давно подозревал о чувствах Амелии и, если бы больше заботился о друге, рассказал бы ему все еще тогда, когда начал понимать намеки. Но моя эгоистичная натура тешилась проявлениями внимания, а еще мне не хотелось портить отношения с Алексом, да и причинять боль своими рассказами тоже. Но сейчас эти двое совсем разругались, потому, наверное, мои действия нельзя было считать предательством...
Я знал, что вот эта сидящая передо мной девушка неглупа, хороша собой и приняла меня таким, какой я есть, и что, протяни я сейчас руку, она станет мне еще ближе и будет еще более преданной. Только надо ли мне все это?
— Амелия, я… — слов не было, потому что я понятия не имел, что говорить.
Она закрыла мне рот ладонью, приблизилась к моему лицу и заглянула своими бездонными глазами в мои. От резкого движения щелкнула заколка, и волосы, вырвавшись из плена, каскадом рассыпались по плечам и обрамили пылающее лицо Амелии, щекоча мои щеки и глаза.
— Молчи. Сейчас не надо ничего говорить, — зашептала она, и я почувствовал горячее дыхание на своей щеке. — Я буду ждать твоего ответа позже. А сейчас просто поцелуй меня еще раз и уходи. Хорошо?
И я поцеловал ее, обняв за плечи. Просто потому, что она попросила, и я повиновался порыву. А потом оттолкнул слегка и, не говоря ей ни слова, направил палочку на кресло и выбрался в коридор.
Тихо хлопнула закрывшаяся за мной дверь лазарета, а меня обдало прохладой, гулявшей во всех коридорах замка. Я сделал глубокий вдох и, наконец, очнулся. Включился. Пришел в себя, как будто до этого просто спал и наблюдал за всем со стороны. Что я наделал?
* * *
Ни на следующий, ни через день Амелия на занятиях не появилась. Алекс, когда я спросил его, сообщил мне, что мадам Помфри решила оставить ее в Больничном крыле по крайней мере до конца недели. Я только вздохнул с облегчением. Амелия все так же отказывалась говорить с Алексом, но он, казалось, принял это как данность и сообщил, что хочет избавиться от своей фобии, а потом уже снова просить прощения.
Так и не решившись сказать Алексу, что происходило между нами с Амелией, я делал вид, что все оставалось как всегда. Наверное, попросту потому, что еще сам не решил, происходило ли между нами что-то серьезное.
Каждый день я виделся с Гермионой в лаборатории. Она помогала мне заниматься, указывала на ошибки, которые я совершал, и разговаривала со мной подчеркнуто вежливо и сухо. Меня это очень злило, но я старался не подавать виду, пытаясь вывести ее на доверительный разговор, какие у нас уже не раз происходили. Все попытки были тщетными.
Я делал успехи в занятиях, но терпел полное фиаско в отношениях.
Казалось, я всюду видел Грина в компании Гермионы. Я периодически встречал их вместе перед занятиями по трансфигурации, они сидели рядом за преподавательским столом, и даже в лабораторию он наведывался почти каждый день. Она ему улыбалась, как улыбалась когда-то Поттеру и Уизли, а я снова чувствовал себя брошенным и одиноким, человеком без будущего и надежды.
Ровно через полторы недели после увольнения Куппер у нас состоялось первое занятие по ЗоТИ с новым преподавателем.
Мы с Алексом зашли в кабинет раньше других и устроились на своих привычных местах. Помещение уже успели восстановить после пожара, и теперь ничто не напоминало о том неприятном инциденте. Сейчас столы в аудитории стояли рядами, как и в любом другом учебном классе. Только преподавательский стол переместился с дальнего угла в центр помещения.
Грин уже сидел за своим столом, листая учебник и делая пометки на полях. Он здоровался с каждым входившим в кабинет и просто излучал добродушие.