— Я достаточно неплохо разбираюсь в людях. Сейчас он искренен в своих поступках.
— Тогда почему с тобой происходит не пойми что, когда он оказывается поблизости? Упавший шкаф, пропавшее зелье, в конце концов, нападение на тебя в Косом переулке на Рождество! — голос Грина звучал очень уверенно.
— Он не имеет к этому никакого отношения. Это просто совпадения. А в Косом переулке на него тоже напали, и именно он спас меня там! — убеждала Грейнджер.
— Ну хорошо, допустим, — уступил он ей. — Хотя это могло быть заранее запланировано. Но даже если не брать во внимание этот инцидент, было много других. Даже в истории с Куппер явно что-то нечисто. Я уже тебе говорил, что почти уверен, что Сильно Дурманящую настойку в подсобке кабинета ЗоТИ разлил кто-то из семикурсников Слизерина или Когтеврана. Другие этого сделать не могли, я проверил. Больше того, Куппер досаждала Малфою больше других, так что он вполне мог пойти на это, чтобы отомстить. Ему даже не нужно было самому пачкать руки, он мог просто попросить своего домового эльфа.
— Питер, он там оказался самым здравомыслящим и, по сути, всех спас! — настаивала Гермиона.
— А вдруг это тоже было задумано заранее?
Она засмеялась наигранным смехом.
— Он же тоже пострадал там, я уверена, что это не он. Он не такой глупый, чтобы творить такие безрассудные вещи.
— Вспомни, кто он… — глухо сказал Грин.
— Это ты пойми наконец, кто он, — с горечью, как мне показалось, сказала Гермиона. — Малфой — умный, здравомыслящий, переживший очень серьезные потрясения в жизни человек. Он очень сильный. Стиснув зубы, он борется с собой, со своей травмой, чтобы жить нормальной жизнью. И я вижу, что он хочет жить честно! Да, он совершил много ошибок, и этого уже никак не исправить, но можно ведь дать ему второй шанс... Да просто разглядеть в нем не бывшего Пожирателя, а умного взрослого мужчину со своими проблемами и тревогами, со страхами и силой воли, с желанием быть полноценным!
— Ты так о нем отзываешься, что я уже начинаю думать, что он тебе небезразличен. Защищаешь его с такой пылкостью... — сказал Грин.
— А как иначе, если я знаю его хорошие стороны, а другие люди, такие прекрасные люди, как ты, например, не хотят смотреть дальше тени прошлого, маячащей за ним!
— Ладно, успокойся, — из-за двери послышался шум отодвигаемого стула. — Но не думай, что я успокоюсь, пока не проверю свои версии. Это мой долг, ты же знаешь. Нужно еще выяснить, кто и зачем украл у тебя вредящее зелье. Я все равно хочу добиться у директора Макгонагалл разрешения на осмотр комнаты Малфоя, ведь он бывает в этой лаборатории очень часто.
— Питер, зачем ты так? — тихо спросила Гермиона. — И потом, директор, скорее всего, не разрешит.
— Посмотрим, — ответил Грин. — Прошу тебя, не переживай так из-за этого человека. Ты сама не своя, когда говоришь о нем. Думаешь, я не замечаю, как ты расстраиваешься, если с ним что-то приключается? Я ведь видел, какой хмурой ты была, когда он отсутствовал в замке. А тебе так идет улыбка… Пожалуйста, улыбайся чаще, хорошо?
— Ох, Питер, ты очень хороший человек, но не все понимаешь…
— Гермиона, извини, что перебиваю, но это ты слишком добра к Малфою. Прости, мне уже, наверное, пора идти.
— Питер, ты же тоже на самом деле очень добрый, подумай сам...
Я не стал дальше слушать, ведь Грин мог в любой момент выйти. Отпрянув от двери, я направил палочку на кресло и переместился в небольшой закуток, расположенный недалеко от лаборатории. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Она так обо мне говорила… Она… меня… защищала! Как будто я и правда был ей дорог, как будто… Какая же она все-таки удивительная. Мои губы сами собой растянулись в улыбку, я закрыл глаза и попытался хоть немного успокоиться, ведь скоро я должен был с ней разговаривать.
Сейчас я чувствовал себя так, будто мог свернуть горы, будто мог встать с этого чертова кресла и побежать, а может быть — отрастить крылья и взлететь. И это чувство опьяняло не хуже огневиски, отдаваясь покалыванием во всем теле и легким головокружением. И даже то, что говорил обо мне Грин, не могло сейчас омрачить моего настроения.
Негромко хлопнула дверь, и послышались уверенные шаги Грина, он прошел мимо закутка, в котором я находился, к счастью, так меня и не заметив. Эти звуки немного привели меня в чувство. Я глубоко вздохнул и направился к Гермионе, мечтая не выдать ни единым жестом свою радость от того, что услышал, нагло подслушивая под дверью.
Коротко постучав, я открыл дверь. Гермиона привычно сидела за письменным столом, листая какую-то книгу. Услышав шум, она подняла голову и сразу же нахмурилась.