— Наконец-то. Где тебя носит, Малфой? Ты должен был прийти еще полчаса назад.
— Эм-м, прости, — сказал я настолько виноватым тоном, насколько смог. — Меня задержали по пути. А разговор оказался очень нелегким.
— Какой разговор? — спросила она.
— Ну, с тем человеком, который меня задержал. Я должен был сказать ему не совсем приятные слова, но понимаю, что поступил абсолютно правильно.
— Хм, ты с кем-то поссорился? — спросила она, взглянув мне в глаза.
— Нет-нет, — заверил я. — Все в порядке.
— Ладно, — кивнула она. — Так что ты хотел, раз так срочно меня искал?
— Вот, — сказал я, переместив кресло поближе к ее столу и достав из кармана мантии два флакона. — Это я нашел вчера у себя в прикроватной тумбочке. Но зелья не мои, это точно. Тинки после той истории с обезболивающими по приказу Помфри выкинул все, что нашел, и больше ничего не приносил. Клянусь тебе, я не такой идиот, чтобы повторять одни и те же ошибки по несколько раз. Да и ты сама знаешь, что у меня сейчас нет острой необходимости в болеутоляющих. Я прекрасно справляюсь и так, — скороговоркой проговорил я, вдруг испугавшись, что после беседы с Грином она все же не поверит мне на слово.
— Это очень странно, — сказала она. — Возможно, другой домовой эльф их принес и по ошибке положил в ящик твоей тумбочки?
— Вряд ли, — уже спокойнее сказал я, убедившись, что Гермиона не проявляет никакого недоверия. — А тебе не кажется, что это не обезболивающее зелье? У меня такое ощущение, что это что-то другое, хотя я не открывал флаконы, так что не могу с уверенностью этого заявлять.
— Возможно, ты прав. Сейчас мы это проверим, подожди минутку, — она поднялась со своего места, направилась в подсобку, вынесла оттуда небольшой котел и несколько флакончиков с голубой жидкостью. — Если во флаконе обезболивающее, то при смешивании с вот этим зельем цвет станет темно-синим.
Гермиона взяла один из принесенных мною флаконов и отнесла к рабочему столу в другом конце лаборатории. Я переместился поближе к ней и принялся внимательно наблюдать за ее действиями. Осторожно открыв крышечку, она вылила содержимое в котел, а затем добавила немного голубого зелья. Сначала не происходило ничего, а потом в прозрачной на первый взгляд жидкости появился красный осадок.
— Это плохо, — хмуро сказала Гермиона. — Раз появился такой осадок, значит, в твоем флаконе был яд. И, кажется, я догадываюсь, что именно за яд. Это Вредящая настойка, которая пропала из моей подсобки.
— Что? — недоуменно спросил я. — Как это может быть?
— А ты посуди сам: в двух флаконах жидкости примерно столько, сколько было в пропавшей колбе; у меня зелье пропало, а у тебя — появилось. Зелье-индикатор показывает, что перед нами яд. Я проведу дополнительные исследования, но мне кажется, что все уже очевидно.
Она прошла в подсобку, вернувшись с еще одной маленькой колбой, и захватила второй флакон моего лже-обезболивающего.
— Сейчас мы выясним точно, — сказала она, капая зелье из колбы во флакон. Цвет изменился на ярко-зеленый. — Ох, — выдохнула Гермиона, — девяносто девять процентов, что это Вредящее зелье. Но кому могла прийти в голову идея подкинуть его тебе?
В голове появилась единственная мысль, тут же захватившая все сознание. Мои глаза расширились от удивления: как я сразу не догадался? Это же...
— ...Грин, — вслух прошептал я.
— Что? — удивилась Гермиона.
— Конечно же, это Грин. Больше просто некому, — я бросил на нее тяжелый взгляд.
— С чего ты так решил? — поморщилась она. — Ты опять за старое?
Я усмехнулся и фыркнул. Злость захватила сознание. Иначе и быть не могло, во всем виноват Грин. Он — притворщик, каких еще поискать. И я просто обязан был открыть на него глаза Гермионе. Я должен был объяснить ей все прямо сейчас!
— А кто еще? Кто появляется каждый раз, как с тобой что-то приключается? Кто недолюбливает меня, потому что я мешаю вашим «беседам»? Кто считает, что это я устроил нападение на Куппер? Кто сказал тебе, что это я украл Вредящее зелье? Грин! Вот кто! Ему не составило бы труда выкрасть это чертово зелье и подкинуть его мне, чтобы я выпил его и сдох, а раз так не получилось, он придумал подставить меня и, устроив обыск в моей комнате, героически нашел бы это самое зелье. И я остался бы виновным во всем! Это был его план! Все ясно как день!
— Малфой, — позвала Геримона. Она выглядела ошарашенной, и я решил, что виной тому факты, обличающие Грина. Зря я так подумал. — Ты что, подслушал наш с Питером разговор? Откуда тебе известно, что он хочет обыскать твою комнату?
Меня пробила дрожь, и появилось ощущение, что по голове врезали молотком. Черт! Как же я мог так попасться?!