— Ты понимаешь, Драко, какую глупость ты только что чуть не сотворил? — холодно цедит сквозь зубы разозленный отец, а мне становится страшно…
— Какая красота, — выдохнула Гермиона, и ее возглас вернул меня из воспоминаний в действительность.
Она потянула руку к статуэтке, и мое сердце пропустило удар, а паника захлестнула сознание.
— Нет! — заорал я, протянул руку вперед в неосознанном жесте и... поднялся на ноги, буквально взлетев с дивана. — Гермиона, не прикасайся!
Ее рука так и застыла в воздухе, когда до статуэтки оставалось не больше пяти дюймов. Гермиона повернула голову в мою сторону, и на ее лице отразилась целая гамма чувств и эмоций.
В несколько шагов преодолев расстояние между нами, она протянула ко мне руки, и я инстинктивно сжал ее пальцы, вдруг поняв, что мне нужна поддержка. И главное, что я понял — я стоял на собственных ногах!
Мое сердце билось с бешеной скоростью от выброса адреналина в кровь и этого завораживающего взгляда карих глаз, которые смотрели, казалось, мне в самую душу. Ее поддержка помогала мне не упасть, хотя я был близок к этому.
— Ты смог, Драко! — выдохнула Гермиона с улыбкой. Я неотрывно смотрел в ее глаза и увидел в них столько радости и еще чего-то, совершенно непонятного. А еще до меня дошел смысл ее слов: впервые она произнесла мое имя.
Я притянул Гермиону поближе к себе и, закрыв глаза, осторожно поцеловал ее в приоткрытые губы. И мой внутренний мир из черно-белого превратился в цветной.
Глава 27: Улучшения
Сломалась ли стена тревоги?
И смог ли я вперед сейчас шагнуть?
Я выбрал сложную дорогу,
Но, кажется, нашел свой лучший путь.
Наши с Гермионой взгляды встретились, и я был уверен, что сейчас там читалось только одно — испуг. Момент порыва закончился, и наступило осознание содеянного. Меня всего трясло, и даже не столько от эмоций, сколько из-за того, что стоять было очень тяжело, пусть даже и с поддержкой. Гермиона, почувствовав мою слабость, немного охрипшим голосом проговорила:
— Сядь, тебе тяжело.
Она помогла мне сесть и сама опустилась рядом со мной. Я сразу же почувствовал весь тот груз усталости, который обрушился на меня из-за всего, что только что случилось. Этот день я никогда в жизни не забуду.
Между нами повисло молчание. Чтобы как-то справиться со смущением, я на несколько секунд закрыл глаза.
— Тебе нехорошо? — спросила Гермиона почти сразу же.
— Нет-нет, все в порядке, — слишком бодро выпалил я. — Просто я немного в шоке.
Она издала нервный смешок.
— Я тоже. Э-э-э, в смысле, я очень рада, что ты смог подняться на ноги, да еще и так внезапно… — она заправила за ухо прядь волос и посмотрела куда-то в сторону. — Почему ты вдруг…
— Эта статуэтка, я знаю, что это такое. Когда-то давно я видел такую в Лютном переулке. Она взрывается, когда к ней кто-то притрагивается, — короткими фразами с достаточно длинными паузами проговорил я.
— Значит, ты спас меня? — спросила она, взглянув мне в глаза, ее зрачки были сильно расширены.
— Ну да… — ответил я. — Я ужасно испугался, когда понял, что ты собираешься прикоснуться к этой вещице, и вот, — я развел руками, — как-то смог встать с дивана. Я не очень понял, как именно это произошло.
— Спасибо тебе, — искренне сказала она с таким видом, что мне снова захотелось ее поцеловать. — Ты спас мне жизнь, и это...
— Пожалуйста, — я опустил голову и посмотрел на свои руки.
— Странно, что заклинания, которыми я проверяла эту штуку, не сработали, — сказала через некоторое время Гермиона.
— Наверное, на статуэтке есть какая-то защита от них.
— Возможно, — согласилась она. — Нужно поскорее избавиться от этой вещи, в школе ей не место. Пожалуй, я позову Питера, — она собралась встать.
— Стой, — я схватил ее за руку. — Не надо его звать, не знаю, как у тебя, но у меня нет уверенности в том, что это не его рук дело.
— Малфой, ты опять? — протянула она и попыталась высвободить руку, которую я держал.
«Гермиона, ты опять? — подумалось мне. — Снова зовешь меня по фамилии. Имя, произнесенное твоим голосом, звучит гораздо приятнее, чем фамилия».
— Я ему не доверяю, — сказал я и крепче сжал ее руку. — Может быть, напишешь Поттеру?
— Но Питер — друг Гарри.
— И что?