— Все хорошо, Тинки, я не против, — мягко сказала Гермиона. — Поможешь мне?
— С радостью! — просиял Тинки.
— Ну вот и отлично, — пробормотал я, пересаживаясь в кресло. — Тогда я спокойно направляюсь к себе.
Уже у двери я повернул кресло и посмотрел на Гермиону.
— Спокойной ночи.
— И тебе спокойной ночи, — отозвалась она. — Если вдруг что, ты…
Я ухмыльнулся.
— Со мной все в порядке. До завтра.
Выбравшись за дверь, я глубоко вздохнул. День выдался чертовски трудным, и теперь мне был необходим нормальный отдых. Но прежде оставалось одно неотложное дело, которое нужно было сделать прямо сейчас, не откладывая его на завтра.
Я очень быстро добрался до входа в слизеринскую гостиную. Сейчас там было шумно, но это не удивляло, ведь был воскресный вечер. Тем не менее мне показалось, что я попал в какой-то другой мир, где царило беззаботное веселье, где слышались недовольные разговоры об учебе, как о серьезнейшей проблеме, где в воздухе витала влюбленность и бесшабашность.
— Малфой, не хочешь сливочного пива? — спросила Руби Таунсенд. С некоторых пор она и все, кто с ней общался, стали очень дружелюбно ко мне относиться. Сказывались те сто балов, которые я принес факультету, да и Руби тогда в кабинете ЗоТИ довольно сильно пострадала, и то, что я тогда помог справиться с ситуацией, было для нее настоящим облегчением. — Мы вчера набрали в Хогсмиде слишком много, присоединяйся.
— Нет, спасибо, — отказался я. — Извини, у меня просто еще есть важные дела.
— Как хочешь, — пожала она плечами и отвернулась к остальным, а я продолжил путь в комнату.
Я открыл дверь и огляделся по сторонам, Райта в спальне не было. Ну и отлично, сейчас мне было не до его мрачных взглядов. В последнее время он хмурился все больше, но, немного зная о его проблемах, я не особо этому удивлялся. Ему было всего семнадцать, а семья практически распалась. Для него это был тяжелый удар, думаю, по-другому Хэролд и не мог бы вести себя в таких обстоятельствах, так что, наверное, нельзя было винить его в чрезмерной мрачности, однако его вид все же не добавлял позитивных настроений.
Я достал из ящика пергамент и чернильницу с пером и принялся писать письмо маме. Мне было очень тревожно за нее.
Дорогая мама!
Как ты? Как отец?
Прошу тебя, береги себя и старайся поменьше нервничать.
У меня есть потрясающие новости, думаю, они должны хоть немного порадовать тебя. Я сегодня смог встать на ноги! Самостоятельно! Представляешь? Так что я делаю успехи и, возможно, скоро смогу ходить сам.
Пожалуйста, ответь мне поскорее. Я очень жду каждое твое письмо. И обязательно скажи, если тебе что-то понадобится. Я постараюсь сделать все, чтобы поддержать тебя.
Обними за меня отца.
С любовью, Драко
А теперь нужно было отнести письмо в совятню, потому что Тинки выполнял сейчас гораздо более важную миссию — охранял ту, которую я люблю.
Я запечатал письмо в конверт и, несмотря на усталость, собрался прямо сейчас его отправить. Но не успел я выйти из комнаты, как с тихим хлопком в ней появился Тинки.
— Ты что тут делаешь? — спросил я удивленно.
— Мисс Гермиона попросила меня отправить несколько писем. И Тинки принес то, которое для вас.
— Ладно, давай сюда письмо и скорее возвращайся обратно к ней. Понял? — я протянул руку.
— Но Тинки еще нужно в совятню, — пролепетал эльф.
— Ну хорошо. Тогда так: возьми еще и мое письмо — это для хозяйки — и иди в совятню. А потом зайдешь еще раз ко мне, я ответ для мисс Гермионы передам через тебя. Но потом сразу же направляйся к ней и не своди с нее глаз. Понял?
— Да, — кивнул эльф. — Хозяин очень заботится о доброй мисс Гермионе. Хозяин ее очень сильно любит.
Я смутился.
— Давай мы обойдемся без твоих комментариев. Быстро в совятню! — прикрикнул я.
— Уже иду, — пропищал, поджав уши, Тинки и аппарировал.
Даже эльф уже видел меня насквозь. С этим нужно было что-то делать, и чем скорее, тем лучше. Но размышления стоило отложить на потом, а сейчас у меня в руках было письмо от Гермионы, которое хотелось срочно прочитать.
Малфой!
Даже не знаю, что тебе сказать, чтобы выразить все, что я сейчас чувствую и думаю. Но я уверена, что должна попытаться.
Ты ушел, а на меня, наконец, обрушилось осознание того, что я могла сегодня умереть и только благодаря тебе осталась жива и здорова. А все, что я смогла тебе сказать, — это банальное «спасибо». Но этого мало за спасение жизни. Да и не только за это.