Выйдя на улицу, мы остановились. Гермиона смотрела куда-то в землю, а я не знал, что сделать, чтобы ей стало легче: оставить в покое и не раздражать лишний раз пустыми словами о том, что мы со всем справимся, или крепко обнять и попытаться утешить. Я выбрал второе. Прижав ее к себе, я почувствовал, как дрожат мелкой дрожью ее плечи.
— Тише, родная, — прошептал я. Ком в горле мешал мне нормально говорить.
— Получается, почти все, что мы делали весь это год, было зря, — тихо проговорила она.
— Разве? — удивленно спросил я. — Тебе это только кажется. Я был ужасно рад каждый день переписываться с тобой, обсуждать зелья и многое другое, приезжать к тебе в Хогсмид почти каждые выходные, варить вместе зелье на рождественских каникулах, работать над статьей и отчетом для Академии. Это было здорово, а еще мы помогли отцу, и маме стало полегче от этого. Сколько прекрасных часов мы провели вместе...
— Ты прав, — согласилась она и почти бесшумно всхлипнула. Я скорее почувствовал это, чем услышал. — Просто я не могу поверить, что они запретили тебе ехать в Стокгольм.
— Придется с этим как-то смириться, — как можно мягче проговорил я.
Гермиона обвила руками мою спину и вздохнула. Мне было так тяжело, что я еле сдерживался, чтобы не дать волю эмоциям, бурлившим во мне. Стиснув зубы, я отстранился от Гермионы и посмотрел ей в глаза.
— Тебе нужно домой, еще ведь вещи собирать, —сказал я.
— Я не хочу сейчас оставлять тебя, — она отрицательно покачала головой.
— Лучше все же иди.
— Прогоняешь меня?
— Нет, конечно же нет, — порывисто заверил я. — Но мне нужно сейчас побыть одному. Так что езжай домой, складывай сундук и готовься к вечерней встрече с Гарри и Джинни. И потом, завтра ведь тоже будет насыщенный день, так что сегодня определенно необходимо все успеть.
— Ладно, — сдалась она. — Тогда до завтра? — Гермиона посмотрела на меня печальным взглядом.
— Да, до завтра, — я поцеловал ее в макушку, еще раз прижал к себе на мгновение и, развернувшись, быстро зашагал по улице, боясь даже оглядываться.
Холод прошелся по моей спине, я кусал губы, чтобы хоть как-то успокоиться, но даже боль и противный металлический привкус крови не помогли мне сразу же прийти в чувство. Я спешил домой, чтобы закрыться у себя в комнате и хорошо все обдумать.
* * *
Утром я поднялся, как только за окном появилась едва заметная полоска рассвета. Мне не спалось, и я был на нервах, но к этому моменту стало гораздо легче воспринимать действительность, хоть у меня еще не было ответов на все вопросы. Но кое-что я уже совершенно отчетливо понял.
С нетерпением дождавшись, пока проснется мама, я все ей рассказал, не утаивая ни единой мысли. Она, конечно, сначала расстроилась, узнав о том, что я не смогу обучаться в Академии зельеваров, но поддержала меня и пообещала, что согласится с любым моим решением относительно дальнейшего выбора пути.
А потом она помогла мне выбрать подарок, который я хотел преподнести Гермионе сегодня вечером. Маленькая, обитая бархатом коробочка легла во внутренний карман мантии, чтобы дождаться своего часа.
А сразу же после завтрака, который, надо признать, с трудом лез мне в глотку, в окно столовой постучалась большая серая сова. Забрав у птицы письмо, я удивился изумрудным буквам, каллиграфически выписанным на конверте знакомым почерком. Распечатав конверт, я развернул пергамент и начал читать.
Уважаемый мистер Малфой!
До меня дошли сведения, что Министерство Магии запретило вам ехать в Швецию учиться в Стокгольмской академии зельеваров. Мне искренне жаль, что все так сложилось. Знаю, сколько труда и усилий вы вложили, чтобы поступить туда. Ваш талант в зельеварении несомненно заслуживает дальнейшего развития.
Так как сейчас вы, скорее всего, остались без определенных планов на будущее, хочу предложить вам один вариант. Профессор Слизнорт собирается в скором времени уходить на заслуженную пенсию, даже сейчас ему уже тяжело справляться с полноценной преподавательской нагрузкой. В связи с этим я предлагаю вам занять место помощника преподавателя зельеварения с возможным последующим переходом на должность основного преподавателя.
В этом вопросе Министерство мне не помеха, так что переживать о том, что вам запретят ехать в Хогвартс, не стоит. Совет попечителей (а только его мнение, кроме моего, играет здесь важную роль) будет согласен с моим решением.