— Просто уходи, а про зелье поговорим завтра.
— Нет, я уже сказал, что не уйду, — проговорил я и слегка дернул рукой в неосознанном жесте.
Грейнджер поняла, что ее рука все еще держит мою, и разжала пальцы, но я перехватил их второй рукой.
— Мы же теперь, вроде как, в одной лодке, разве нет? Не дергайся и рассказывай, что у тебя произошло, — сказал я мягко. — Пожалуйста.
Она подняла на меня грустный взгляд, чуть склонила голову, будто обдумывая что-то, а потом слегка пожала плечами.
— Я надеюсь, ты ни с кем не поделишься этой информацией, — сказала она.
— Могу дать Непреложный Обет.
— Не смешно, — она снова попыталась высвободить руку из моих пальцев. А мне показалось, что сейчас не надо ее отпускать.
— Я и не шучу, — обиделся я.
Она вытерла слезы и молча уставилась в пространство.
— Это Рон, — прошептала она после долгой паузы.
— Рон? — переспросил я, потому что не понял, что же она имела в виду.
— Да, — ответила она. — Уизли.
— Я догадался, Грейнджер, — сказал я тихо. — И что с ним?
Она посмотрела на меня и вздохнула.
— С ним все отлично. Он теперь играет в квиддич.
— Он тебя обидел? — спросил я, зная, что от Уизли можно было с легкостью ожидать такое.
— Что-то вроде того, — сказала она шепотом, а потом спокойно, монотонно продолжила тихим голосом: — Он… он, вообще-то хороший человек. Но ему не нравится ничего из того, что предпочитаю я. Мы ведь встречались с ним, ты знал об этом? Но неважно. Он не хотел, чтобы я училась в академии, не хотел, чтобы преподавала в Хогвартсе. Он думал, я буду ждать его дома целыми днями, а это не для меня. Гарри предлагал ему работу в Министерстве, но Рон не наигрался в детстве, он отказался и решил, что будет играть в квиддич. Его приняли в «Пушки Педдл», которыми он с детства бредил, во второй состав, правда, но он рад. Когда директор Макгонагалл предложила мне преподавать в Хогвартсе, Рон разозлился и сказал, что, если я соглашусь, то нам нужно делать перерыв в отношениях. Но все более-менее наладилось. Мы хотели вместе отпраздновать Хэллоуин, собирались отправиться в поездку, я думала, он понял меня. А сегодня пришло письмо от него… Он все отменил, сказал, что не может больше так, не видит смысла в наших долгих, но бессмысленных отношениях, и желает мне счастья. А сам он свое уже будто бы нашел. Не знаю, кто она, подозреваю, что одна из фанаток... Но самое страшное не это. Самое страшное, что я, кажется, не любила его последний год, и теперь чувствую боль, смешанную с облегчением, — слезы снова полились градом, и я сжал ее руку, чтобы успокоить. Горло сдавило от непонятных чувств. — Все думают, что я счастливая, героиня войны, а у меня ничего не складывается. А теперь еще и одна осталась, потому что Рон ушел.
— Ну… все к лучшему, разве нет? — сказал я с трудом. — Зачем тебе человек, который тебя не понимает?
Гермиона неуверенно кивнула. Наступила неуютная тишина. Я лихорадочно пытался придумать, что еще такого сказать, а она задумалась о чем-то своем, но явно уже была на пути к спокойствию.
Она первая нарушила молчание:
— А как… как ты справляешься?
— С чем? — не очень понял вопроса я.
— С жизнью. Вот сейчас. Ты ведь не зря вчера кричал на меня, тебе трудно и, похоже, страшно.
— Не надо об этом, — скривился я, о себе говорить совершенно не хотелось.
— Но я же тебе наговорила тут в порыве слабости много лишнего. Поделись и ты чем-то личным, — попросила она и добавила, посмотрев мне прямо в глаза: — Я никому не расскажу.
— Мне не о чем рассказывать, — настаивал я.
Она опустила взгляд на мои руки, в которых все еще лежала ее рука, и аккуратно высвободила ее.
— Что это? — спросила она, указывая на синяк со ссадиной на левой руке. Я про него совершенно забыл.
— Да так, — замялся я, прикрыв травму здоровой рукой. — Разошлись во взглядах с некоторыми студентами сегодня утром.
— Ты что, подрался? — с укором спросила она.
— Нет, скорее... просто... упал. Мне настоятельно рекомендовали покинуть Хогвартс, а я отказался, — признался я нехотя.
— Тебе угрожали? — теперь в ее голосе слышалось удивление. Слезы на лице почти высохли. — Ты говорил кому-нибудь?
— Нет, конечно. Они считают, что бывшему Пожирателю тут не место. Нет смысла кому-то еще об этом рассказывать. Сам справлюсь.
— Вижу, как ты справляешься... — задумчиво сказала она. — И часто ты сталкиваешься с такими проблемами?
— Не особо, — я пожал плечами. — Со мной практически никто не разговаривает. Пару раз только случались такие вот беседы в коридорах. Кто мне действительно доставляет неприятности, так это профессор Куппер. Хотя не мне одному. Ты не знаешь, каким заклятием ее приложили, что при ее появлении все начинают чувствовать гнетущую атмосферу?