Мне нечего было добавить, так что я отправился в комнату, с любопытством ожидая встречи со своим новым соседом. Мне не особо хотелось делить спальню с кем-то еще, но в Хогвартсе так принято, выбора у меня не было, так что нельзя сказать, что я сильно расстроился.
Переместившись в комнату, я первым делом увидел большой сундук, который стоял сразу возле двери. На второй кровати сидел худой парень. Он был темноволосым, мрачным и каким-то костлявым, можно было даже сказать изможденным на вид. Одетый во все черное, он походил на священника. Выглядел он явно старше своих лет.
— Привет, я Драко Малфой, — первым поздоровался я.
— Хэролд Райт, — тихо сказал он. — Я знаю, кто ты. Руби мне уже рассказала о тебе.
— Понятно, — ответил я и отправился к своей кровати. — Надеюсь, мы поладим.
— Да, — как-то бесцветно ответил он. — Я — спать, — он улегся на кровать и отвернулся от меня, давая понять, что разговор окончен.
Я пожал плечами, такое соседство меня вполне устраивало. Полное молчаливое безразличие для меня было гораздо лучше открытой неприязни, а заводить с ним дружбу я и не собирался.
Я удобно устроился на кровати и закрыл глаза, выкинув из головы мысли об угрюмом соседе по комнате. Перед глазами возник образ Грейнджер, чертовой книги про «великие открытия алхимиков» и разлетевшейся от моего заклинания синей чашки. Губы сами растянулись в улыбке.
Глава 11: Сосед по комнате
Разные люди, разные судьбы...
Правда у каждого разная будет.
Кто-то — поймет, ну а кто-то — осудит.
Кого-то убьют, а кого-то — полюбят.
Первая неделя ноября выдалась мрачной, холодной и дождливой. Серые тучи не покидали небо ни днем, ни ночью, из-за чего создавалось впечатление, что над миром сгустились беспросветные сумерки. Сильный ветер клонил деревья к земле и тоскливо завывал за окнами. А в конце недели вообще выпал первый в этом году снег. Зима явно спешила вступить в свои права раньше времени.
В замке стало прохладно и не очень уютно. Все стремились как можно больше времени проводить в гостиных у каминов, где весело потрескивал яркий согревающий огонь, и посильнее кутались в теплые шарфы. Для меня это были обычные дни, заполненные учебой, времяпровождением в библиотеке вместе с Алексом и Амелией и бесконечными размышлениями о событиях последних пяти лет моей жизни. Грейнджер молчала и не звала к себе в кабинет продолжать поиски недостающих составляющих для зелья, но я особо на это и не надеялся, ведь она предупредила, что ей нужно время на самостоятельные раздумья. Однако я все равно подсознательно ждал появления эльфа с запиской от нее. Теперь во время уроков трансфигурации я часто ловил ее взгляд, но чем просто смотреть на нее, гораздо лучше было с ней говорить.
В один из таких морозных мрачных дней вместе с Алексом мы ожидали начала занятия по ЗоТИ, когда в кабинет зашел мой сосед по комнате — Хэролд Райт. Не замечая никого вокруг, он, проходя, сбросил несколько учебников с чужих столов и толкнул плечом Энтони Мэлтона, который тут же высказал все, что о нем думал, в не самых цензурных выражениях. Райт, казалось, не обратил на эти слова внимания и молча уселся за последний стол в самом углу аудитории.
— Странный он какой-то, — сказал мне Алекс, показывая взглядом на Хэролда. Тот под школьной мантией носил вместо белой рубашки черную, так что единственным ярким пятном на нем был зеленый галстук.— Сегодня кажется еще более мрачным, чем обычно.
— По-моему, он всегда такой, — ответил я, пожав плечами. — Мы с ним никогда не разговариваем в комнате. Единственный наш разговор состоялся на Хэллоуин, но он не был особо содержательным.
— Держись от него подальше, Драко, — посоветовал Алекс.
— Я слышал, в гостиной говорили, что у него какое-то горе в семье. Может, поэтому он такой. Со временем отойдет.
— Не знаю, — Алекс покачал головой. — Мне он не нравится.
— Привет, — прервала наш разговор подошедшая Дэвидсон. — Как тут ваши дела? — она хмурилась и явно нервничала, как обычно перед занятием с Куппер.
— Все отлично, — сказал ей Алекс и улыбнулся. Я промолчал.
— Как может быть «отлично», если впереди ЗоТИ? — спросила она и уселась позади нас. — Я так нервничаю, что даже руки заледенели, — она потерла ладошки.