— Ты точно в порядке?
— Да, — раздраженно сказал я.
Большинство студентов уже успело выбраться в коридор. Никто не посмел ослушаться Куппер, все и так давно мечтали покинуть эту чертову аудиторию.
Оказавшись в прохладном темном коридоре, я почувствовал себя чуть лучше. Меня не покидала мысль о том, что мне надо к Грейнджер, ведь я собирался к ней до начала этого занятия. Но самостоятельно добраться до ее кабинета я бы уже не смог, потому мне пришлось позвать Тинки. Быстро объяснив, куда мне нужно, я попросил его поторопиться. Эльф, как всегда, выполнил мою просьбу с большим усердием, и уже через несколько минут я оказался перед дверью кабинета трансфигурации.
Я не учел одного, Куппер отпустила нас раньше времени, так что Грейнджер сейчас вела урок, и мне пришлось ждать, устроившись около окна напротив двери. Я перевел дух, прикрыл глаза, и почувствовал, как все больше и больше на меня наваливается усталость и тяжесть во всем теле. Минуты, казалось, тянулись бесконечно. Спина и голова раскалывались, перед глазами все плыло, и мне уже не казалось хорошей идеей приходить к Грейнджер, когда я был в таком состоянии. Однако я уже был здесь.
Наконец, занятие закончилось и студенты высыпали в коридор. Я дождался, пока, как мне показалось, большая их часть вышла, и из последних сил прошептал заклинание и переместил себя внутрь помещения. Это было последней каплей для моего тела. В ушах зашумело, и я с трудом мог различать окружающие звуки.
Видимо, я плохо выглядел, потому что, едва увидев меня, Грейнджер сорвалась с места и кинулась ко мне.
— Малфой, что стряслось? — вроде бы спросила она. Четко я мог разобрать только интонации тревоги, звучавшие в ее голосе.
— Я… — мне не удалось продолжить, потому что в глазах окончательно потемнело, и я погрузился во мрак.
*
Когда темнота перед глазами рассеялась и я открыл глаза, первая, кого я увидел, была мадам Помфри. Значит, меня угораздило все-таки попасть в больничное крыло.
— Пришли в себя, мистер Малфой? Вот и отлично. О вашем поведении мы поговорим позже, а пока схожу принесу вам лекарства, — строго сказала она и пропала из поля моего зрения, выйдя за ширму, которой была огорожена кровать.
Я снова прикрыл глаза. Лежать на жесткой кровати не было особо удобно, но сейчас нужно было забыть о капризах. Судя по всему, меня переодели в больничную пижаму и укрыли тонким одеялом, но мне было ужасно холодно.
— Ты как? — раздался совсем рядом голос Грейнджер.
Я тут же открыл глаза и повернул голову на звук. Она сидела на стуле около кровати, сложив руки на коленях и сжав пальцы в кулаки.
— Мне холодно, — прошептал я.
Гермиона встала со стула и вышла за пределы ширмы, но совсем скоро вернулась с одеялом в руках. Укрыв меня, она села обратно на стул и спросила:
— Так лучше?
— Да.
— Ты напугал меня, — сказала она.
— Испугалась, что твоему подопытному кролику пришел конец, и не на ком будет испытать зелье? — мой голос звучал глухо и сипло.
— Идиот, — отозвалась Грейнджер.
— Даже не спрашиваешь, что случилось?
— Я уже знаю. Ты был без сознания несколько часов, за это время я успела переговорить с мисс Дэвидсон и мистером Митчеллом, которые сбились с ног, ища тебя, так что они мне рассказали обо всем.
— Ты что… все это время проторчала здесь? — удивился я.
— Хотела убедиться, что тебе ничего не угрожает.
— И правда, обидно было бы, если бы все твои труды пропали даром, — говорить было трудно, будто горло распухло и отказывалось повиноваться.
— Хватит уже! — прикрикнула она.
Вернулась мадам Помфри и заставила меня выпить четыре разных зелья. Убедившись, что я проглотил все до последней капли, она обратилась к Гермионе:
— Он будет спать все следующие сутки, так что нет смысла тут сидеть, дорогая.
— Хорошо, — отозвалась она, и посмотрела на меня. — Выздоравливай, Малфой.
— Эй, подожди, мы еще не договорили, — возмущенно прохрипел я, вспомнив про цепочку, которую так и не отдал ей. Хотя и чувствовал, что на долгий разговор меня не хватит, потому что зелья уже начали действовать, и по телу разлилась приятная тяжесть.
— Потом поговорим. Спи, — сказала Грейнджер и, не медля, ушла.
А я послушался, будто у меня был выбор, и уснул крепким сном без сновидений.
*
Весь следующий день меня никто не тревожил, но и чувствовал я себя премерзко. Озноб, тупая ноющая боль и головокружение не придавали сил и уж точно не улучшали настроение, так что мне не оставалось ничего, кроме как спать, благо зелья мадам Помфри этому способствовали на ура.
На второй день моего пребывания в лазарете меня навестила лично директор МакГонагалл. Я был крайне удивлен такому визиту.
Прошелестев своей длинной зеленой мантией, она устроилась на стуле для посетителей и уставилась на меня с очень суровым выражением лица.
— Мистер Малфой, как вы себя чувствуете? — спросила она меня.
— Спасибо, директор, уже немного лучше, — ответил я. Мне хотелось спросить о причине ее визита, но я решил, что это выяснится само собой.
— Вы заставили нас всех поволноваться, — сказала она.
— Э-э-э, — растерялся я. — Извините.
— Нет-нет, вашей вины в этом нет и близко, — заверила она меня. — Я пришла, чтобы заверить вас, что без внимания этот инцидент не оставлю, и удостовериться, что у вас есть все, что необходимо, чтобы скорее выздороветь.
— Мадам Помфри обо мне очень заботится, — сказал я.
— Да, разумеется, — кивнула МакГонагалл. — И не только она… Ах да, еще я хотела спросить вас, уведомлять ли вашу мать об этом происшествии? С некоторых пор мы сообщаем родителям учеников о серьезных травмах, если таковые случаются, но вы уже совершеннолетний, так что…
— Спасибо, директор, — сказал я. — Не нужно ничего писать моей матери. Я сам ей все объясню чуть позже.
— Хорошо, — согласилась она и поднялась со стула. — Выздоравливайте, мистер Малфой.
Как только она ушла, появилась хозяйка больничного царства и, осмотрев меня, выдала еще порцию зелий, от которых я снова уснул.
На следующее утро я проснулся в гораздо лучшем состоянии. Боль практически ушла, да и голова кружилась не так сильно. Мне казалось, что в этот же день я выйду из лазарета, но мадам Помфри, когда я высказал ей эту мысль, ответила категорическим отказом, добавив, что до конца недели мне не стоит и заикаться на эту тему. Она снова выдала мне зелья и сказала, что если я буду выполнять все ее указания, она даже скоро пустит ко мне посетителей. На этом наш короткий спор закончился, и меня вырубило от очередного зелья сна без сновидений.
Четвертый день моего скучного нахождения в Больничном крыле подарил хоть какое-то разнообразие — посетителя. Вернее, посетительницу. И это было очень кстати, потому что разглядывание потолка все то время, что я не тратил на сон, мне напоминало времена первых шести месяцев домашнего заточения и навевало страшную тоску.
— Наконец-то меня к тебе пустили, — сказала Дэвидсон, заглядывая ко мне за ширму. — Можно присесть? — спросила она, указав взглядом на стул у кровати.
— Конечно, — ответил я. — Проходи.
Она села и уставилась на свои колени, теребя пальцами кайму своей мантии. Собравшись с мыслями, она вздохнула.
— Слушай, Малфой, я пришла извиниться. Это все моя вина. Не нужно было мне придираться к словам Куппер. Но она меня просто вывела из себя, и я так разозлилась!.. И это было впервые, когда я ее не так уж и боялась, просто она совершенно достала меня и…
— Дэвидсон, успокойся, — остановил я ее сбивчивый монолог. — Не ты меня заставляла колдовать сложное заклинание. И уж тем более не ты толкнула меня. Я сам виноват. Нужно было сразу же отказаться колдовать, но мне захотелось доказать, что я сильный. И не стоило стоять на пути у испуганных однокурсников, хотя кто мог подумать, что Райт вытворит такую глупость.
— Значит, ты на меня не в обиде? — спросила Амелия.
— Нет, — я покачал головой.
— Друзья? — она посмотрела на меня с присущей ей серьезностью и протянула руку.