Я уставился на нее в немом недоумении.
— Все так серьезно? — с недоверием спросил я.
Она только кивнула.
— Ты бы видел себя, когда ты появился в моем кабинете, — она едва заметно вздрогнула. — Бледный, как смерть, из уха кровь, сидел в неестественной позе… и отключился, как только я подошла к тебе, — Гермиона замолчала и устало потерла виски. — Как ты мог довести себя до такого? Почему не сказал профессору Куппер, что тебе плохо? Как она не заметила, что ты на пределе?!
— Грейнджер, успокойся. Я не думал, что все обернется так. И не думал, что столько людей будет переживать из-за меня.
— Ты считаешь, что все вокруг такие же бесчувственные и бессердечные, как ты?
— Давай не будем на эту тему больше. Я уже понял, что всех ужасно расстроил, не хочу знать даже об этом.
Гермиона шумно вздохнула и закатила глаза.
— Ты неисправимый эгоист.
Я опустил взгляд. Да, я не ожидал, что обо мне будет волноваться кто-то, кроме мамы. А выяснилось, что и Грейнджер, и Алекс, и Амелия, и даже МакГонагалл — они все переживали за меня.
— Прости.
Она удивленно приподняла брови.
— Нечасто такое от тебя можно услышать. Ладно, главное, что все уже позади. Мадам Помфри сказала, что ты послушный пациент.
— Она меня уже замучила, — теперь я закатил глаза.
— Терпи, — Грейнджер улыбнулась, а потом посерьезнела. — Она, кстати, сказала, что запретит тебе колдовать на месяц.
— Что?! — я не поверил своим ушам. — А как же я буду учиться?
— Малфой, не кипятись. Дослушай меня до конца, — она нахмурилась, и на меня это подействовало отрезвляюще.
“Лучше бы она улыбалась”, — подумалось мне, а вслух я сказал только:
— Хорошо. Я слушаю.
— Директор МакГонагалл уже обсудила это с мадам Помфри и предупредила всех преподавателей, — начала она. — Ты будешь сдавать все теоретические контрольные и еще практическую работу по зельеварению, а что касается практики применения заклинаний, от тебя не будут требовать магии.
— Но…
— Дослушай! С начала следующего семестра с тебя уже будут спрашивать, как со всех остальных. Не будет никаких поблажек. И я надеюсь, что тебе будет уже гораздо проще справляться со школьной нагрузкой.
— Ты имеешь в виду, что зелье мне поможет? — спросил я.
— Не только, — ответила она. — После этого инцидента… Когда стало ясно, что твоей жизни ничего не угрожает… Я еще раз написала Гарри, и он уже добился в Министерстве специального разрешения для тебя на покупку новой волшебной палочки. Его попросили лично присутствовать при этом, чтобы проследить, не купишь ли ты больше одной палочки, но он не может в этот день, так что сопровождать тебя буду я, а после покупки мы сразу должны попасть в Министерство и зарегистрировать ее.
— Ты серьезно? — обрадовался я. — Когда?
— Двадцать пятого декабря, на Рождество. Мы можем двадцать четвертого вместе выехать вечерним поездом, и утром будем уже в Лондоне. Я надеюсь, у тебя не было других планов на этот день.
— Какие могут быть планы, если есть шанс снова нормально колдовать! — я улыбнулся. Грейнджер сумела здорово меня удивить. — Спасибо тебе. И Поттеру тоже, — сказал я серьезно.
— Пожалуйста, — улыбнулась она. — Надеюсь, теперь тебе будет не так грустно тут лежать.
— Скорее всего, — согласился я. — А у тебя нет планов на Рождество?
Она покачала головой.
— Родители уедут во Францию на две недели, так что я совершенно свободна.
“А как же твои друзья?” — промелькнуло у меня в голове, и я вдруг вспомнил, что цепочку я так ей и не отдал.
— Грейнджер, я вспомнил, зачем искал тебя в понедельник, — воскликнул я. Она настороженно посмотрела на меня. — Если бы я только знал, где моя мантия, в которой я тогда был.
— Висит на вешалке в шкафу у мадам Помфри, — сказала она.
— Тогда принеси ее, — попросил я.
Спустя минуту мантия оказалась у меня в руках. Я полез во внутренний карман и не без труда отыскал там цепочку. Вытащив, я вручил ее Гермионе.
— Это, должно быть, твое. Я нашел ее в этой книге, — указал я кивком головы на тумбочку.
Грейджер выглядела слегка потерянной.
— А я все думала, куда я ее положила.
— Она важна для тебя, ведь правда? Тогда почему ты использовала ее в качестве закладки для книги? — спросил я.
— Это не касается тебя, Малфой, — ответила она и спрятала цепочку в карман.
— Это же подарок от Уизли, да?
— Да, — нехотя ответила она.
— Вы же встречаетесь. Или встречались, — поправил себя я. — Тогда почему на кулоне написано “с уважением”, а не “с любовью”?
Грейнджер издала нервный смешок.
— Я задавала себе такой же вопрос. Это был подарок на день рождения, а Рон никогда не был силен в выборе подарков, — она замолчала и задумалась на несколько секунд. — А вообще, это неважно уже. Спасибо, что вернул мне эту вещь, — Гермиона поднялась со стула. — Я пойду.
— Еще зайдешь как-нибудь?
— Да, — сказала она. — Принесу тебе еще магловских книг.
— Хорошо, — отозвался я. “Буду очень ждать”, — добавил мысленно.
— Выздоравливай, — не оборачиваясь и не дожидаясь моего ответа, она вышла за ширму.
Мне было о чем подумать, многое нужно было осмыслить. Но для начала я хотел дочитать книгу, чтобы вернуть ее в следующий раз Гермионе, а потом уже можно было приниматься за раскладывание мыслей по полочкам.
Что меня очень удивило, так это то, что ни Алекс, ни Амелия в тот день так и не пришли.
*
С каждым днем я чувствовал себя все лучше, но мадам Помфри отвечала категорическим отказом на просьбы выпустить меня из Больничного крыла. Настроение опускалось все ниже и ниже.
Несмотря на то, что в выходные меня дважды навещали Алекс и Амелия, да и Грейнджер заглянула на пять минут, мне было ужасно тоскливо. Принесенные книги были быстро прочитаны, конспекты переписаны, я даже написал несколько эссе по чарам и трансфигурации, благодаря одолженным Амелией книгам. Дэвидсон вообще приходила по нескольку раз в день и каждый раз умудрялась принести что-то интересное или полезное для меня.
Близилось время, когда исцеляющее зелье можно будет принять, а я так и не знал, изменило ли оно цвет на необходимый или нет. Гермиона умудрялась каждый раз уходить от темы и ни словом не обмолвилась о его состоянии. Все наши разговоры сводились к книгам и пожеланиям выздоровления.
В среду мама прислала письмо, в котором писала, что отец чувствует себя лучше и ведет себя все так же глупо, как и раньше. В остальном же она просила меня не беспокоиться и учиться, не думая о нем, и сообщила, что очень ждет меня на Рождество домой.
Мне стало стыдно. Я ведь даже не рассказал ей, что на Рождество я буду покупать себе новую палочку. Да и о зелье, которое готовили мы с Грейнджер, она тоже ничего не знала, а ведь может случиться такое, что оно мне не только не поможет, но и ухудшит положение. Я решил, что пришло время обо всем ей рассказать, и только взял перо в руку, как меня отвлек ставший таким привычным за последнее время голос.
— Привет! Не скучаешь? Я принесла тебе еще одну интересную книгу, чтобы… — Дэвидсон остановила свой монолог на середине предложения, увидев, что я собираюсь что-то писать. — Ты занят? Извини, я не знала.
— Нет, все в порядке, — заверил я ее и отложил перо и пергамент на тумбочку. — Так что ты там принесла?
— О, раритетную вещицу. Одну достаточно старую книгу по зельям, — она улыбнулась и тряхнула головой, при этом ее длинные волосы заструились, словно водопад, по спине. — Ты ведь их любишь… — она пожала плечами. — Да?
— Да, — я кивнул и скривил губы в подобии улыбки. — Удиви меня!
— Вот, — она протянула мне небольшую книгу в серебристой обложке. Название гласило: “Забытые сокровища зельеварения”. Я взял ее в руки.
— Откуда она у тебя? Это очень редкая книга!
— Ты ее читал? — с некоторым разочарованием спросила она.
— Да, у меня есть такая, — ответил я.