Пятьдесят тысяч на базе-астероиде направились в сторону созвездия Нереиды, на необитаемую планету, открытую относительно недавно, сорок лет тому назад. Видимо, недостаточно хорошо исследованную. «Ллуральское» человечество посылало зонды через червоточину и дальше по следу отбытия, чтобы проверить, как обустроились другие. Зонд заснял ужасную картину: возведенное на первое время поселение и кладбище человеческих скелетов, разбросанных так, как будто неизвестное смертоносное явление застало всех одновременно, врасплох.
По направлению к созвездию Гиппогрифа направились сто тысяч человек на двух гигантских звездолетах. Посланный туда зонд заснял с орбиты оба полуразобранных проржавевших звездолета, отметил огромный уровень радиации и ни единого признака жизни.
Сорок пять на базах-астероидах по тридцать и пятнадцать тысяч пустились в самый далекий путь к созвездию Саламандры. Задав курс автопилоту, они легли в гибернационные камеры на восемьдесят лет, и сработавший таймер благополучно разбудил всех по прибытии. Эта часть человечества выжила. Они поймали посланный с Ллурала зонд, подлатали и записали в память много информации о себе: под особым излучением своего нового солнца они биологически изменились, живут с организмами-симбионтами в своих телах, теперь по ним сразу не скажешь, что они принадлежат к человеческому виду. В Магикс вернуться уже не смогут, так как не выживут без излучения своей звезды. Но им там хорошо, устроились прекрасно, если не считать того, что до нового дома добрался только один астероид, с тридцатью тысячами. Второй отстал где-то по дороге и бесследно исчез, поиски ничего не дали.
Вот так. Из пяти частей, на которые разделилось человечество, выжили только две. Эвакуация в стороны созвездий Нереиды и Гиппогрифа окончилась гибелью, в Магиксе никакого уцелевшего человечества не найдено. С теми, что в созвездии Саламандры, связываются дважды в столетие, но каждый раз обе стороны все меньше и меньше понимают друг друга. А «ллуральское» человечество за тысячелетие обжилось в своем новом доме настолько, что уже даже не рвется возвращаться на свою прародину.
Личинка опустилась на берегу большого озера. Прозрачная, чуть коричневатая вода мягко накатывала на берег и отступала. Непривычно. Там, дома, природные водоемы были синими из-за цвета живущих в них одноклеточных растений.
В случае с озером инструкция требовала просто собрать данные подводным зондом и зафиксировать местоположение. В озеро сухопутные исследователи не полезут: нет нужного снаряжения, оборудования и подготовки. Зачем, если есть ихтины? На Ихте уже готовили к сбору первый спецкурс на отделение подводных исследований. Будут прилетать сюда на своих звездолетах-аквариумах, привезут более эффективное под водой оборудование и будут исследовать моря и океаны, которыми, на секундочку, покрыто не менее половины суши на каждой планете Магикса.
Туйон плюхнула в озеро подводный зонд, и он забил лопастями, уходя ко дну. На падде вывелось третье окно – с данными биоискателя, металлоискателя и еще десятка всяких датчиков. Девушки столпились рядом, заглядывая в экран.
– Озеро большое, зонд достигнет источника не раньше, чем за десять минут, – сказала Туйон Маэрлене, громко пыхтевшей ей в ухо.
Круг возле ллуралены поспешно распался.
Вокруг было красиво. Среди темной зелени растений пестрели цветы. Привыкшие к буйству цвета природы там, у себя, глаза отдыхали среди умеренных красок инопланетной растительности. (Как мало понадобилось человечеству, чтобы называть природу своей прародины «инопланетной»!). Откуда-то из крон деревьев раздавались мелодичные птичьи трели. Здешние птицы выглядели непривычно, без закрылков на лапах, а для маневрирования у них был хвост, в полете раскрывавшийся веером.
На голубом небосклоне белела луна. Как люди называли эту луну тысячелетие назад? Девушки не помнили, и мысленно обозначали ее для себя по общепринятой классификации Альденной-3/1. Ну разве упомнишь, какие космические объекты где находятся? Было проще запоминать по звездам: Альденна – звезда, Альденна-3 – третья планета, вращающаяся вокруг звезды, Альденна-3/1 – первый из спутников планеты. Единственный спутник выглядел одиноким: у родного для Титании и Туйон Ллурала было две луны, у родины Нисфорцы Лерфема – три. Амарантайн родилась на Драцемале и привыкла видеть целых семь мелких спутников. У Маэрлены в ночном небе на Пиррских астероидах сияло столько небесных тел, что их было затруднительно сосчитать.
Нисфорца прихлопнула на руке какую-то букашку и озадаченно уставилась на размазавшуюся по коже кровь.
– Это что, насекомые такие, с кровью? – изумилась она.
Титания нацелила на капитана биосканер.
– Нет, кровь твоя, – сообщила она, пробежавшись глазами по высветившимся данным. – У местных насекомых не принято зажаливать до смерти и потом целым роем лакомиться людской плотью. Они так, летают поодиночке, тихонько откусывают и отсасывают прямо от живых. Тобой пообедала штука под названием «комар»…
- Он ядовитый? – все больше и больше волновалась Нисфорца, глядя, как вокруг места укуса расползается зудящее покраснение.
Титания торопливо вызвала из памяти биосканера подробную справку и принялась читать, выискивая, помрет ли их капитан в ближайшие пару минут или как-нибудь сам выживет.
– Здесь вам не Ллурал, – спокойно заметила Маэрлена, вновь взявшаяся собирать образцы. В ее обязанности входило изучить все особенности окружающей среды еще до высадки. – И даже не Лерфем. Индекс опасности довольно низкий. На человеческих планетах лишь единичные виды животных и растений убивают ядом сразу и на месте, и большинство из них водится в более жарком климате. В случае всего остального нам грозят неприятные, но не смертельные последствия. Летальный исход наступает только от очень большой дозы яда. Либо яд действует достаточно медленно, чтобы можно было успеть сбегать на корабль и синтезировать антидот. – Да, короче, эта «комара» не ядовитая, – добавила Титания, дошедшая-таки до нужного места в статье. – Старайся не чесаться и не думать об укусе…
Подводный зонд не снимал, а только собирал в озере малоразборчивые данные о рельефе дна и показания датчиков на разных участках, так что информация была пока лишь в виде строчек с данными и координатами, в которых даже Туйон ничего не понимала. Превратить все это в нормальную карту с подписанными точками было под силу только бортовому компьютеру Рады.
Биосканер не засек в озере ничего опаснее хищной рыбы, охотившейся на мелкую рыбешку, да членистоногих, сидевших где-нибудь в водорослях и способных ущипнуть за неосторожно появившуюся рядом пятку. Так что капитан дал уломать себя искупаться. Тем более, что команда, то ли в сговоре тайком от капитана, то ли додумавшись каждый самостоятельно, взяла с собой купальные принадлежности. А капитан, подозревая подобное, тоже взял купальник и полотенце, чтобы не сидеть на берегу как дурак.
Солнце припекало. Верхние слои воды прогрелись, а нижние оставались прохладными, и девушки забавлялись, ныряя в бодрящий холодок и вновь выныривая на теплую поверхность.
Вылезшая обсохнуть и позагорать команда познакомилась с насекомым «слепень», питающим страсть к влажным девичьим телам. «Слепень» грозно жужжал, быстро летал, на месте укуса появлялась зудящая ранка, окруженная краснеющей припухлостью, но на этом запас слепневого токсина и заканчивался. Приходилось отмахиваться и с завистью глазеть на Туйон. Повторяя очертания ее тела, на пляжном полотенце образовывалась цепочка трупиков слепней, не знакомых со спецификой поедания ллуралятины.
У вещей, оставленных в тени под деревьями, хрустнула ветка.
– Да, кстати, я бы уже перекусила, – согласилась Нисфорца, поворачиваясь и…
Ой.
Сумки обнюхивало мощное, тяжелое коренастое животное с лохматой бурой шерстью. Поддев широким черным носом крышку на одной из сумок, оно запустило морду внутрь и извлекло биопакет с фруктами и сэндвичами.